День памяти Владимира Каца...
Из блога Евгения Голубовского
Несколько дней тому во Всемирный клуб одесситов заходила дочь математика и поэта Владимира Каца. Еще раз вспомнили о нем.
А сегодня, 9 сентября 2021, четыре года с его смерти.
Попросил поискать его стихи, оставшиеся неопубликованными.
Но пока те, что у меня есть.
Владимир Кац родился в 1949 году. В 1972 году окончил механико-математический факультет МГУ.
Стихи начал писать с 1975 года, автор трех поэтических сборников: «Путешествие» («Друк», Одесса, 2001 г.), «Культурный слой» («Друк», Одесса, 2002 г.) и «Разночтения» («Зодиак», Одесса, 2006г.), печатался в журналах и альманахах Украины, Германии, США.
Стал победителем третьего Международного поэтического турнира в Дюссельдорфе
Это последняя подборка стихов Володи Каца, они были напечатаны в декабрьском номере альманаха «Дерибасовская-Ришельевская в 2016 году…
Владимир Кац
* * *
Где разбросаны по склонам
узкоглазые оливы,
дует ветер раскаленный
с полусонного залива.
Дует ветер, раздувая
крепдешиновое платье,
дует ветер, раздавая
обещанья, что заплатит
за нелепую разлуку,
за тупое обнищанье,
дует, дует ветер-сука
над прощеньем и прощаньем, –
над тропинкой, уходящей
в полутень дубовой рощи,
где любовь, как день вчерашний,
ярче видится и проще.
* * *
Ну, будет тебе. Нам хватит с лихвой
Блаженных мгновений годины лихой.
И горького привкуса наших побед
Уже наберется на тысячу лет.
* * *
На три четверти пройденный путь
не рождает и тень сожаленья -
все, что можешь забыть – позабудь.
В бесконечном зеркал отраженьи
закольцованный жизни сюжет
не прочтешь ты ни слева, ни справа,-
буквы черные с белых манжет
опадают, как листья с дубравы.
* * *
Памяти А. Гринберга
Когда я отмотаю отпущенный мне срок,
когда я долистаю последнюю страницу
и истина простая проглянет между строк,
я выйду за порог, чтоб в небе раствориться...
* * *
Что мне поворот головы
и строго очерченный профиль.
Склонились усталые львы
над веком стальных философий,
над сумрачным веком солдат,
над веком безумных орудий,
где стал опаляющий ад
простой атрибутикой буден.
* * *
Мы не знали с тобою тогда, что почем
и потом, что почем, мы не знали.
Ночевали, укрывшись дырявым плащом
в продуваемом ветром вокзале.
Наша жизнь на непрочный закрыта замок -
чуть сильнее толкнешь и все настежь,
и висит будто "вырванный с мясом звонок",
да и карта идет черной масти.
* * *
Я устал от двадцатого века,
от его катаклизмов и войн.
Век - убийца, век - волк, век - калека,
я в тебе заблудился, хоть вой.
Что с того, что уже двадцать первый,
ведь все то же - сума и война,
злоба, зависть и по небу нервно
желтокожая бродит луна.
* * *
Мы перешли с тобою грань веков.
Все меньше сил у нас, хотя, еще мы в силе,
и не один десяток башмаков
мы на своей дороге износили.
Паршивое у века ремесло -
в костер вражды подбрасывать поленья.
Каким бы ветром нас куда б не занесло,
надеюсь, мы не станем на колени.
* * *
Смеркается. Между собакой и волком.
Попробуй поди разбери
где правда, где ложь, -
мы ищем иголку
при свете сгоревшей зори.
Да что говорить! Здесь слова не помогут,
и что здесь поможет вообще?
И все же искать в бездорожьи дорогу
безумцам в порядке вещей.
* * *
А я чем старше становлюсь,
тем становлюсь сентиментальней,
и этот снимок моментальный
все чаще навевает грусть.
Все чаще сдавливает грудь
бессонный груз воспоминаний,
былых имен, былых названий,
что ни забыться, ни вздохнуть…
* * *
А луч, скользя по подоконнику,
вдруг обнаружит, сколько пыли
за наш отъезд цветы бегонии
на плотных листьях накопили.
И это наше возвращение
в пространство выцветших обоев
вдруг обернется ощущением
безмерной близости с тобою.
* * *
Давай разделим время пополам,
назначив встречу точкою отсчета,
и выметим мы дней прошедших хлам,
чтоб не соврать друг другу ни на йоту.
Давай взлетим в шальные небеса,
и в этой синей голубиной выси
мы будем слышать птичьи голоса
и ощущать движенье каждой мысли.
* * *
Зачерпни журавлем из колодца
ледяной пустотелой воды.
Кто там знает, когда доведется
возвратиться нам в эти сады,
кто там знает, какое ненастье
предстоит нам на долгом пути…
А пока, в полушаге от счастья,
ты в колодец ведро опусти.
* * *
А намедни по реке проплыли плоты.
А намедни по тоске птицы не клевали.
Под откосом на траве спали я и ты,
а проснувшись поутру, долго целовались.
Ты неси меня река, мой разбитый плот,
ты неси меня река к Чертовым порогам, -
может насмерть разобьет. Может, пронесет.
И когда чему черед не понять, ей Богу.