Глава семнадцатая

ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

1. Участие российских сионистов в общественной жизни в диаспоре

После принятия Гельсингфорсской программы (1906 г.) сионистское движение в России встало на {298} путь соединения деятельности в пользу Эрец-Исраэль с общественной работой по удовлетворению еврейских нужд в диаспоре. Однако из-за усиления реакции, большинство пунктов программы так и осталось на бумаге. Более того, и непосредственная работа в пользу Эрец-Исраэль (Национальный фонд, "шекели" и т. п.), и всякая возможность организационных и агитационных действий были исключены. Отсюда сокращение количества шекеледателей. Активисты сионистского движения естественно усилили свою деятельность в общих еврейских организациях (насколько таковые имелись и работали в рамках закона), дабы распространить там влияние еврейского национального духа и сионистских идей.

Активную деятельность развили сионисты в Обществе для распространения просвещения между евреями в России, как в его петербургском центре, так и в отделениях (Одесса, Киев, Рига и др.).

Общество это было основано в 1863 году группой еврейских филантропов в Петербурге с задачей распространять среди еврейского населения русский язык и приблизить евреев к русской культуре. Со временем, однако, в обществе увеличилось число участников-сионистов, и под их влиянием оно развернуло работу в направлении еврейского национального воспитания.

Из-за процентной нормы, установленной для еврейских учащихся в государственных и городских училищах, открылись частные и общественные еврейские школы, где можно было дать еврейским детям общее образование (на русском языке), но где определенное количество учебных часов было отведено и для национального образования и воспитания. По требованию сионистов эти школы, а также "реформированные хедеры" находились в ведении вышеназванного Общества.

В рамках этого общества обрели поле деятельности также активисты еврейских нелегальных революционных партий, чья деятельность почти совершенно прекратилась. Члены Бунда, как крайние "идишисты", повели борьбу против языка иврит и еврейского {299} воспитания, но сионисты твердо стояли на страже еврейского образования и культуры.

Важную роль в борьбе еврейской общественности с антисемитизмом за права еврейского населения играл сионистский еженедельник "Рассвет" под редакцией Авраама Идельсона и при участии талантливых публицистов: Владимира Жаботинского, Даниэля Пасманика, Александра Гольдштейна и др. Фактически журнал являлся выразителем дум всего еврейства России.

Осенью 1912 года состоялись выборы в 4-ю Государственную Думу. Сионисты активно участвовали в предвыборной кампании, и под их руководством российские евреи пытались выставить своих кандидатов и в округах вне Ковенской и Курляндской губерний, откуда обычно избирались в Думу еврейские депутаты. Кандидатами были выдвинуты Соколов, Грузенберг и Жаботинский. Первые двое были отвергнуты властями, обнаружившими "пороки" в их избирательских правах. А Жаботинскому пришлось свою кандидатуру снять, ввиду опасности, что из-за "распыления" голосов в Думу может пройти вместо либерального кандидата крайне правый.

От еврейского населения в 4-ю Думу были избраны три депутата: Фридман из Ковно (был депутатом и 3-ей Думы), д-р Бомаш из Лодзи и д-р Гуревич из Курляндии.

2. Сионистская студенческая организация Хехавер

Процентная норма для еврейских учащихся при приеме в средние и высшие учебные заведения была введена еще в 1887 году, в царствование Александра III. Эти ограничения оставались в силе и во времена Николая II, а с начала первого десятилетия 20 века стали еще более жесткими, так что значительная часть еврейской молодежи вынуждена была уезжать из России на Запад, чтобы получить там образование в {300} университетах и других высших учебных заведениях.

Из-за антиеврейской политики в области просвещения из года в год сокращалось число еврейских студентов, которым посчастливилось поступить в высшие учебные заведения России. Зато быстро росло их количество в университетах Европы (Германия, Австрия, Швейцария, Бельгия, Франция).

Возникла необходимость основать сионистский студенческий союз с задачей вести организованную борьбу против ассимиляторских тенденций и за национальное самоопределение студентов—евреев, выходцев из России. Так появилась в Западной Европе организация студентов-сионистов Хехавер.

Основы этой организации были заложены в Базеле в 1911 году во время Десятого сионистского конгресса, однако лишь через год, в марте 1912 года, когда ее члены собрались в Берне на свою Вторую конференцию, решено было присвоить этой организации название Хехавер. Третья конференция состоялась в августе 1913 года в Вене во время Одиннадцатого сионистского конгресса. Четвертая была проведена в Гейдельберге в июне 1914 года. С началом Первой мировой войны кружки Хехавера в Германии, Австрии и Бельгии прекратили свое существование. Большинство студентов возвратилось в Россию. Лишь в нейтральной Швейцарии Хехавер еще продолжал действовать.

Преемником европейского Хехавера стал российский Хехавер, который повел счет своих конференций от учредительной конференции в Базеле в 1911 году: первую свою конференцию в России, состоявшуюся зимой 1915 года, члены Хехавера обозначили Пятой, исходя из того, что в Европе их уже было четыре, а российский Хехавер является прямым преемником европейского.

Постепенно и систематически активисты Хехавера проникли во все высшие учебные заведения Петербурга, где имелись еврейские студенты (среди десятков петербургских высших школ были и такие, куда евреям вообще не было никакого доступа, например Медицинская и Военная академии и др.).

Хехавер избрал {301} своим центром Петербург по нескольким причинам: столица, общественный и культурный центр страны, самое крупное в Российской империи сосредоточение студенчества. Туда перешел сионистский Центральный Комитет из Вильно, там издавался и сионистский еженедельник "Рассвет", пользовавшийся большой популярностью у еврейской публики. Петербург был центром еврейской общественной мысли — в целом, и сионистской — в частности.

Здесь велась основная борьба с властями за права еврейского населения России и борьба внутренняя, между различными общественными течениями в еврействе за идейное влияние на еврейские массы в местах их сосредоточения. Из столицы Хехавер распространял свое влияние на еврейское студенчество в остальных университетских городах России.

Хехавер не ограничивался одной только общей сионистской работой, как, например, пропаганда сионистских идей в студенческой среде, распространение сионистской литературы и т. п. Члены Хехавера проявляли большую активность и в деле социальной помощи еврейским студентам. Существовали студенческие кассы взаимопомощи и учреждения для поощрения различных видов самодеятельности. Кассы оказывали материальную помощь неимущим еврейским студентам и поддерживали нуждающихся. Имелись также разнообразные литературные кружки, служившие еврейским студентам трибуной для обсуждения различных политических доктрин и актуальных вопросов жизни еврейства России. Дискуссии в этих кружках сводили вместе представителей разных течений, таким образом крепло влияние Хехавера.

Выступления участников организации, их самоотверженная работа в разных областях жизни еврейского студенчества придавали большой вес и значение идеям сионизма в глазах еврейских студентов и стали важным фактором успеха сионистской работы в целом. Можно сказать, что благодаря Хехаверу сионизм {302} сделался ведущим движением в среде еврейского студенчества в России.

Вскоре Хехавер превратился в сионистскую студенческую организацию всероссийского масштаба. Уже в первые годы своего существования эта организация имела отделения во всех университетских городах России, где учились студенты—евреи.

В августе 1914 года в Петербурге был образован первый Центральный Комитет Хехавера в следующем составе: председатель А. Идельсон (Эйлон. В Эрец-Исраэль с 1927 г.) ; секретарь — А. Евзеров (Эзер. В Эрец-Исраэль с 1921 г.); И. Виленчук (в Эрец-Исраэль с 1926 г.).

Все трое проживали в Петербурге. Позднее в состав Центра были введены Реувен Рубинштейн (умер в Эрец-Исраэль), Элиэзер Перельсон (Пери. В Эрец-Исраэль с 1921 г.) и Валентина Винавер (дочь общественного деятеля М. М. Винавера, одного из кадетских лидеров) — также петербуржцы. С началом Первой мировой войны в Россию возвратились многие из членов европейского Хехавера. Из них двое —

д-р Ривлин и Кишиневский (Кишони) — были включены в состав ЦК, а подавляющее большинство остальных подключилось к работе с еврейской молодежью в высших учебных заведениях. Для поддержания связи с общим сионистским движением в Центральный Комитет был введен адвокат Я. Клебанов (впоследствии депутат израильского Кнесета, умер в Хайфе). Центр Хехавера в Петербурге возобновил издание журнала "Еврейский студент", прерванное в Европе с началом войны. Первый номер возобновленного журнала вышел в Петербурге 20 января 1915 года.

Пятая конференция Хехавера собралась в ноябре 1915 года в Москве, разумеется тайно, и ее совещания проводились на частных квартирах. Конференция дала окончательное определение сущности Хехавера и констатировала, что его целью является "подготовка активной сионистской интеллигенции, опытной в организационном отношении и образованной в отношении национальном".

И действительно, эту свою задачу Хехавер {303} выполнял с успехом. На конференции был основан Всероссийский Совет (Пленум) Хехавера, где представительство получили все отделения этой организации в России.

Деятельность Хехавера немало страдала от преследований царского режима. Не раз в квартирах активистов в разных местах России устраивались обыски, а два активных участника одесского отделения — Иосеф Фишер (Ариэль), член Совета, и Я. Грановский, один из основоположников сионистского спортивного общества "Маккаби" в России, — были арестованы и сосланы в Сибирь. Тем не менее работа продолжалась.

Шестая конференция Хехавера была созвана вскоре после Февральской революции — 5 апреля 1917 года. То был первый после революции сионистский форум всероссийского масштаба. Являясь беспартийной организацией, Хехавер объединял в своих рядах сионистов, принадлежавших к различным течениям. Шестая конференция Хехавера оказалась единственным легальным форумом этой организации за всю ее историю в России, так как после захвата власти большевиками Хехавер снова ушел в подполье. Связь между Центром и отделениями прервалась, но в самих отделениях, — а их насчитывалось около сорока, — работа не прекратилась.

В 1921 году состоялась Седьмая всероссийская конференция Хехавера, на которой был избран новый Центр во главе с Вильскером (с местопребыванием в Москве). В это время удалось заполучить от властей разрешение на издание ежемесячного журнала "Еврейский студент". Вышли семь его номеров, но затем, в 1923 году, журнал был закрыт властями под нажимом так называемой Евсекции.

В 1922 году состоялась Восьмая конференция Хехавера, где было решено передать часть обязанностей Центра отделениям, главным образом, петроградскому отделению. Еще ранее в Хехавере был поднят вопрос об объединении с сионистскими молодежными организациями, действующими в средних учебных заведениях.

{304} На Девятой, последней конференции Хехавера, которая состоялась в 1924 году, новоизбранному Центру поручили осуществить объединение с сионистской организацией старшеклассников, известной под названием Гистадрут, а также с молодежной сионистской организацией "Кадима" ("Вперед"). Соглашение между Хехавером и двумя названными организациями было подписано в марте того же года: Хехавер прекратил свое отдельное существование, уступив место новой "Единой всероссийской организации еврейской молодежи" — ЕВОСМ. Она разделила участь всего организованного сионистского движения в СССР — была разгромлена большевиками.

3. Дискуссия с "политической оппозицией" в преддверии

Одиннадцатого конгресса

На Десятом конгрессе всемирное сионистское руководство перешло к "практикам", вернее, — к сторонникам синтетической линии, стремившимся объединить политическую сионистскую деятельность с практическими делами по заселению Эрец-Исраэль. Однако "политики", оставшиеся в меньшинстве и перешедшие в оппозицию, в том числе и Нордау, не смирились с тем, что отныне и политика сионистского движения будет определяться "практиками". Они категорически требовали изъятия политической деятельности из компетенции нового руководства и передачи ее в ведение особой политической комиссии, где решать будут "политики", верные последователи линии и методов Герцля. И было совершенно ясно, что Малый исполком (Правление) подобного требования не примет.

С другой стороны, многие "практики" не согласились с компромиссом, достигнутым на Десятом конгрессе, заявляя, что распределение сил в финансовых учреждениях тоже должно соответствовать реальному соотношению между большинством и меньшинством в конгрессе. Мнение это изложил Д. Пасманик в своей статье в "Рассвете", приуроченной к близкому началу Одиннадцатого конгресса.

{305} За несколько месяцев до его открытия в Вене в печати распространилось известие, что Нордау решил не участвовать в конгрессе из-за разногласий с сионистским руководством по вопросу о политической линии и ввиду отказа руководства передать политические дела в ведение специальной комиссии.

Это известие впоследствии подтвердилось: Нордау не прибыл на конгресс. Не желая мириться с его уходом, Сионистский исполнительный комитет решил попытаться убедить Нордау отказаться от его намерения. Эта деликатная миссия была поручена д-ру Членову, которого уполномочили единогласно и Малый сионистский исполком, и представители российских сионистов. Членов поехал в Париж, посетил Нордау. В беседе, продолжавшейся четыре часа, они обсудили все спорные вопросы, и Членов попытался убедить Нордау поехать на конгресс. По возвращении Членова журнал "Рассвет" опубликовал интервью с ним по поводу состоявшейся беседы с Нордау. Членов категорически отверг мнение, согласно которому в сионистском движении идет борьба за практическую работу в Эрец-Исраэль в противовес политическим усилиям. Такое мнение, сказал Членов, в корне ошибочно.

"Мы всегда признавали необходимость политической работы; Вольфсон же никогда не отрицал необходимости работы в Палестине. Не забудем, что Палестинское бюро было организовано во время его президентства. Боролись мы потому, что были глубоко убеждены, что одному человеку, не одаренному исключительными дарованиями, без постоянного участия коллег в работе, да еще в Кельне, где нет ни атмосферы, ни стимулов, невозможно успешно двигать вперед наше столь сильно разросшееся дело. Коллегия преданных, хотя бы тоже не исключительных, работников, притом в таком центре еврейской жизни, как Берлин, теперь, при наличии многих вспомогательных сил, имеет большую возможность энергичнее и увереннее двигать дело.

Наше предположение оправдалось, — как это признают теперь даже оппозиционеры, конечно, {306} объективные из них... Надеюсь, он конгресс пойдет дальше и признает, что работа по разным направлениям — политическая, палестинская, организационная, отчасти и культурная — ведется усердно и добросовестно. Это, конечно, не значит, что мы можем указывать на большие успехи. Но размер успехов часто не соответствует размеру усилия. Не против слабости успехов, а против слабости усилий боролись мы. Правда, один человек, ведший работу, дал больше, чем мог. Но движение требовало большего.

Что касается оппозиции, то во-первых, она очень малочисленна и не организована. Во-вторых, ее расхождение с большинством не идейное, не по существу, а касается, главным образом, способов работы и лиц, осуществляющих ее. Но если не считать лиц, стоящих доныне на чартерской точке зрения, я не вижу между нами и оппозицией принципиального расхождения в основах работы. Все расхождение в частностях. Оппозиция хотела бы выделить вообще политическую работу и передать ее особой комиссии. Такое нарушение основ организации мы считали совершенно невозможным. Нельзя отнять столь важную часть работы у ИК, тем более, что контроля над ней мы. Большой ИК, тогда не имели бы. Я уверен, что если бы на конгрессе зашел спор на этой почве, организация стала бы на нашу сторону".

Беседа с Нордау показала, что по фундаментальным вопросам разногласий между Нордау и нынешним сионистским Правлением не существует. Есть, однако, множество недоразумений, коренящихся в том, что Нордау почти не имеет контактов с руководителями движения и встречается с ними только на конгрессах. Сам факт, что Исполнительный комитет и представители российских сионистов единогласно уполномочили Членова специально отправиться к Нордау и убедить его отказаться от своего намерения не участвовать в конгрессе — бесспорное доказательство того, как высоко ставит движение участие Нордау: "Если смерть вынудила нас смириться с конгрессами без их творца {307} Герцля, мы не в состоянии примириться с конгрессами без участия творца Базельской программы Нордау".

По окончании беседы Членов понял, что Нордау не в состоянии оправдать объективными обстоятельствами свой отказ участвовать в конгрессе; и если он, несмотря на это, все-таки не явится, такое решение будет следствием его настроения. Ведь происходит нередко такое явление, когда человек, принявший определенное решение в свете определенных фактов, уже не в состоянии от этого своего решения отказаться, даже если убедится, что эти факты более не существуют, ибо продолжает находиться под влиянием душевного настроения, не позволяющего ему поступить иначе.

4. Совещание российских делегатов во время

Одиннадцатого конгресса

Одиннадцатый конгресс открылся в Вене 2 сентября 1913 года. За несколько дней до этого российские делегаты провели свое предварительное совещание.

Заседание открыл член Малого исполкома Н. Соколов; он приветствовал собравшихся от имени центральных органов всемирного сионистского движения и выразил удовлетворение по поводу того, что, вопреки тяжелым условиям работы, российские сионисты имеют в конгрессе весьма внушительное представительство (более 160 делегатов из общего числа около 540); в текущем году в России были распространены 41 тысяча "шекелей" по сравнению с 28 тысячами в год Десятого конгресса.

Доклад о деятельности движения в России был прочитан на иврите и переведен на русский. В нем подчеркивалось, что в последние два года условия гражданско-правовой и экономической жизни русского еврейства чрезвычайно ухудшились и затруднили работу сионистов. В 109 городах активисты движения были подвергнуты обыскам и допросам, конфисковано семь {308} тысяч книг сионистской литературы. С другой стороны, однако, в широких кругах еврейской интеллигенции произошел радикальный сдвиг в пользу сионизма и обнаружилась симпатия к его устремлениям в таких общественных кругах, которые прежде были далеки от сионистского движения. С большим удовлетворением в докладе подчеркивался приток в движение новых молодых сил, принесших с собою много энергии, преданности и самоотверженности.

Надо отметить, что подавляющая часть прений прошла на иврите; оказалось, что 70% делегатов знают или по крайней мере понимают иврит. Жаботинский также выступил на иврите и заявил, что стыдно пользоваться на сионистских собраниях чужими языками, т. к. сионисты призывают к возрождению народа. Здесь не может быть компромисса: кто не понимает иврит, пусть возьмет себе учителя и выучит.

Затруднение вызвали два вопроса, имевшие непосредственную связь с программой работы Одиннадцатого конгресса:

а) о выборах президента конгресса;

б) о выводе финансовых органов из-под исключительного контроля участников оппозиции ("политической") и о передаче этих органов под контроль большинства, при обеспечении меньшинству пропорционального представительства. Первый вопрос вызвал продолжительные споры. На пост президента конгресса вместо Вольфсона была выдвинута кандидатура Членова, который мог рассчитывать на поддержку всего конгресса. Имелось, однако, опасение, что в таком случае оппозиция с Вольфсоном во главе покинет конгресс.

А это, в сочетании с отсутствием Нордау, принесло бы движению большой вред. После многократных голосований совещание, в конце концов, решило не выдвигать кандидатуру Членова, дабы обеспечить на конгрессе и в движении мир. Аналогичным образом прошли прения по вопросу о финансовых органах. И тут также было решено, по тем же самым мотивам, сохранить в силе компромисс, достигнутый на предыдущем конгрессе. Особое сопротивление этому компромиссу {309} (из-за заботы о дальнейшем развитии поселенческой работы в Стране) оказали участвовавшие в совещании российских сионистов представители Хапоэль хацаир из Эрец-Исраэль: И. Шпринцак,

Я. Рабинович, И. Аронович. Между прочим, две рабочие партии Страны (Хапоэль хацаир и Поалей Цион) на Одиннадцатом конгрессе были представлены двумя делегациями, насчитывавшими несколько десятков человек. Значительная их часть получила свои мандаты от родственных партий в диаспоре.

5. Одиннадцатый сионистский конгресс

Одиннадцатый конгресс проходил в Вене со 2-го по 9 сентября 1913 года. Среди примерно 540 делегатов конгресса более 160 были из России, несмотря на преследования, которым подвергалось там сионистское движение, его деятели и активисты. Конгресс собрал также около 800 гостей и около 150 представителей мировой печати. Конгрессу предшествовала всемирная конференция Организации по распространению еврейского языка и культуры, состоявшаяся также в Вене. И в ней активное участие приняли российские сионисты: Л. Моцкин, Ш. Левин, Н. Соколов, писатели Бялик, Фришман и другие.

Члены Поалей Цион из Эрец-Исраэль не участвовали в совещании российских сионистов, поскольку их партия в качестве всемирного движения принимала участие в конгрессе и в Сионистской организации как независимая федерация. Что касается российских Поалей Цион, то они еще в 1909 году решили уйти с конгресса и выйти из Всемирной сионистской организации. Кстати, обозреватель "Рассвета" на конгрессе констатирует, что, по сути дела, делегаты Хапоэль хацаир и Поалей Цион выдвинули на конгрессе от имени рабочих Эрец-Исраэль одинаковые требования, с той разницей, что члены Поалей Цион пользовались при этом марксистской, классовой терминологией.

{310} Президентом конгресса был избран Вольфсон. Согласно решению, принятому на предварительном совещании сионистов России, последние поддержали кандидатуру Вольфсона, хотя он и возглавлял оппозицию.

Д-р Вейцман снова, как и на предыдущем конгрессе, был избран председателем Постоянной комиссии.

Как уже упоминалось, Нордау не приехал на конгресс, но прислал приветственное письмо, где выражал сожаление по поводу невозможности на сей раз принять участие в заседаниях. Он обращал внимание конгресса на то, что нынешнее сионистское руководство отошло от пути Герцля и его заповедей.

Представитель "политиков" Фишер считал необходимым ответить Нордау на его письмо приветственной телеграммой. Предложение это вызвало возражение присутствующих, ввиду того, что письмо Нордау по форме и содержанию было направлено против руководства. Кроме того, вспомнили и о речи Нордау в Париже, произнесенной на собрании, посвященном памяти Герцля, где он выступил с резкой критикой нынешнего Правления и всемирного сионистского движения. Предложение послать Нордау телеграмму поддержали Пасманик и Усышкин, считавшие, что необходимо учесть его большие заслуги в движении. Усышкин предложил избрать комиссию для составления текста ответа. Конгресс согласился отправить ответную телеграмму Нордау, а составление ее текста возложили на президиум.

Вступительную речь произнес президент Сионистской организации профессор Варбург; он изложил основные направления программы поселенческой работы в Палестине и сформулировал цели Правления в области политической деятельности.

Ввиду тяжелых поражений, которые Турция потерпела в Триполитанской войне против Италии и в Балканских войнах, Варбург посчитал необходимым выразить турецкому народу симпатии от имени сионистского движения и еврейского народа.

На сей раз на конгрессе не было традиционного обзора, посвященного положению еврейского народа {311} в мире, и этот пробел постарались восполнить два члена Правления: Нахум Соколов и Шмарьяху Левин. Соколов описал тяжелые бедствия и борьбу евреев в различных странах диаспоры, а Шмарьяху Левин говорил о созидательном труде и борьбе нового еврейского ишува в Палестине ради возрождения еврейского народа на его исторической родине.

Оратор подчеркнул необходимость сосредоточения всей воспитательной работы в Палестине в руках сионистского движения, а также потребовал, чтобы сионистская организация уделила особое внимание положению рабочих в Стране. Под этим подразумевалось не решение трудовых конфликтов, а необходимость и долг сионистского движения облегчить еврейским рабочим их нелегкую жизнь. Он оспорил утверждение, что еврейские рабочие, якобы, требуют высокой платы. Нельзя забывать, что их потребности более широки, нежели нужды арабского феллаха, да и труд еврейских рабочих во многих отношениях превосходит по качеству труд арабов. Левин, кроме того, говорил о членах Хашомера, подвергающих себя опасности, защищая жизнь и имущество еврейских поселенцев и честь еврейского ишува.

Как и на предыдущем конгрессе, снова имела место оживленная и продолжительная дискуссия между "политиками" и "практиками", однако на сей раз "практики" были в руководстве, а "политики" в оппозиции. Члены оппозиции подвергли жестокой критике методы практической работы в Палестине и заявили, что Сионистская организация, которая занимается мизерными поселенческими делами, не что иное, как плохая копия ЕКО, ибо не обладает даже финансовыми возможностями последнего.

Без стремления к получению политических прав и постоянных действий в этом направлении все их усилия ничего не стоят. Кроме того, многочисленные предприятия в Палестине не оправдывают себя с точки зрения рентабельности и приносят одни убытки. В защиту практической работы в Стране выступил Членов, подчеркнувший, что каждая новая {312} поселенческая и хозяйственная позиция поддерживает и укрепляет политическое значение и силу сионизма. Вейцман опроверг доводы "политиков" об убыточных предприятиях в Стране: в жизни народов, сказал он, имеются моменты, когда даже основание школы является крупным политическим событием.

Если баланс предприятий в Палестине подчас и бывает с экономической точки зрения отрицательным, то с национально—нравственной точки зрения он чрезвычайно высок. По окончании общих прений, после отчета Правления и ответа выступавшим, российские делегаты внесли предложение выразить руководству полное доверие и признательность за его плодотворную работу в областях организационной, политической, финансовой и поселенческой. Конгресс единогласно выразил руководству вотум доверия.

В центре обсуждений был доклад д-ра Руппина о поселенческой деятельности в Палестине. Содержание его поучительной лекции и его ответы выступавшим в прениях покорили сердца слушателей. Перед присутствующими встала картина систематической, плодотворной работы, руководство которой находится в надежных руках. Руппин отверг доводы "политиков" об убыточности поселенческой работы: нельзя подходить к национальному предприятию с коммерческими мерками. Имеются вещи чрезвычайно прибыльные в коммерческом смысле и не имеющие никакой ценности с точки зрения национальной; и бывают предприятия, не дающие коммерческого дохода, а подчас и убыточные, однако чрезвычайно ценные именно с этой стороны. Поэтому так важны расходы по найму рабочих разных профессий, необходимых для поселенческой деятельности. В частности, Руппин сказал: "Мы примирились с фактом, что нам придется добиваться нашей цели не с помощью "чартера", а путем практической работы в Эрец-Исраэль".

Шмарьяху Левин и Менахем Усышкин в своих выступлениях тоже отклонили коммерческий подход к сионистским поселенческим мероприятиям. Усышкин {313} особенно подчеркнул преданность еврейского рабочего в Стране своему труду, его готовность идти на жертвы и на тяжкие условия существования ради осуществления идеала обновления страны. Поэтому, сказал Усышкин, он считает себя союзником рабочих фракций Хапоэль хацаир и Поалей Цион, невзирая на разный подход к социальным проблемам.

После доклада Руппина, дискуссии о поселениях и ответа оратора участники прений единогласно приняли резолюцию, высоко оценивающую поселенческую деятельность в Палестине и требующую ее продолжения в соответствии с положенными в ее основу принципами. Последним вопросом, вынесенным на обсуждение конгресса, был вопрос культурной и воспитательной работы в Палестине, а также рекомендация основать в Иерусалиме еврейский университет. С докладом на эту тему выступил Усышкин, и он же сформулировал ряд практических предложений по усилению воспитательной и культурной деятельности в стране. Он требовал от конгресса констатации того, что культурная работа является важной частью общих усилий по национальному и политическому укоренению еврейского народа в Эрец-Исраэль; он внес предложение предоставлять помощь сионистского движения только тем школам, где преподавание всех предметов ведется на иврите. Он сказал, что обязательность преподавания на языке иврит должна распространяться и на учебные заведения, построенные на землях Национального фонда. Этим он намекнул на существующие по этому поводу разногласия, которые позднее так остро проявились в полемике о языке преподавания в политехническом институте. В заключение Усышкин потребовал начать немедленную подготовку к закладке еврейского университета в Иерусалиме.

Прения по вопросу культуры, как и на предыдущем конгрессе, велись на иврите.

Об основании университета в Иерусалиме докладывал Вейцман. Идея эта родилась почти одновременно с сионистским движением.

Ее высказал профессор Герман Шапиро (он же автор идеи создания Керен Каемет {314} ле-Исраэль) еще в начале 80-х годов прошлого века, в эпоху Хибат Цион. Вейцман отметил, что даже Герцль, который, как правило, был склонен откладывать практические начинания в Эрец-Исраэль до времени получения "чартера", проявлял большой интерес к идее создания университета в Иерусалиме.

На Пятом конгрессе (в конце 1901 г.) сионистскому Правлению поручили заняться этим вопросом. В 1902 году вожди Демократической фракции Вейцман, Бубер и Файвель опубликовали первое воззвание по поводу основания еврейского университета. Даже в дни народного бедствия, начавшегося кишиневским погромом, Вейцман ездил по российским городам, чтобы заручиться поддержкой идее еврейского университета в Иерусалиме. Однако лишь в 1913 году, на Одиннадцатом конгрессе в Вене, вопрос об университете был поставлен на повестку дня.

В своем докладе Вейцман обосновал необходимость создания университета не только практическими мотивами. Это учреждение послужит духовным оружием, с помощью которого сионистам, быть может, удастся добиться большего, чем удавалось другим народам с помощью армий и флотов. Кроме того, из-за процентной нормы в России и сокращения приема еврейских студентов из России университетами Западной Европы, жизненно необходимо создать университет для учащейся еврейской молодежи. Иерусалимский университет также обеспечит нужды практической работы в Эрец-Исраэль и будет готовить учителей для школ Страны; он станет исследовательским центром для еврейских ученых, а его влияние распространится далеко за пределы еврейского ишува.

После доклада Вейцмана было внесено предложение поручить сионистскому руководству назначить комиссию для проведения всей подготовительной работы по созданию в Иерусалиме университета. Конгресс с энтузиазмом принял это предложение, и оно побудило Бялика подняться на трибуну и выступить со страстной речью. Вольфсон тут же внес первое крупное {315} пожертвование на осуществление этой идеи, его примеру последовали другие.

Сумма, внесенная Вольфсоном (100 тысяч марок — 25 тысяч долларов), предназначалась университету и Национальной библиотеке, которая была построена лишь после окончания Первой мировой войны. Деньги на приобретение земельного участка на горе Скопус пожертвовал Ицхак Лейб Гольдберг, один из лидеров сионистского движения в России.

Предложение об изъятии финансовых органов из рук "политиков", членов оппозиции, было в конечном счете снято с повестки дня, дабы сохранить мир, как это было уже решено на совещании российских сионистов.

Конгресс выразил свое возмущение предстоящим в Киеве судом над Бейлисом, а также выступил в защиту турецких евреев, оказавшихся в результате войны под властью балканских стран, главным образом, Румынии.

Правление было избрано в прежнем составе с введением Членова. Таким образом в Правление вошли двое от Германии — О. Варбург и А. Хантке и четверо от России — Н. Соколов, Ш. Левин, В. Якобсон и Е. Членов. Избрание Членова вызвало общее одобрение, и президент конгресса Вольфсон подчеркнуто приветствовал и поздравил его. Членов принял на себя бремя новых обязанностей, оставив ради интересов движения свою врачебную практику в Москве, и после конгресса переехал в Берлин, чтобы занять пост вице-президента Всемирной сионистской организации.

Президент конгресса Вольфсон, закрывая прения, пожелал делегатам встретиться на следующем конгрессе. Никто из присутствовавших не мог тогда предвидеть, что впереди — кровопролитная мировая война, что следующий конгресс соберется лишь спустя восемь лет и Вольфсону уже не суждено будет в нем участвовать.

Вольфсон скончался через год — 15 сентября 1914 года. Сердечное заболевание, долгие годы подтачивавшее его здоровье, сломило его. Это произошло вскоре после начала Первой мировой войны. Весть о {316} его кончине пришла в страны, находящиеся с Германией в состоянии войны, с опозданием, и в последний путь его проводили только представители немецких сионистов. Когда о его смерти узнали в России, Членов выступил со статьей, посвященной его памяти.

6. Ухудшение положения российских евреев с началом Первой мировой войны

В месяцы, предшествовавшие войне, еврейство России подверглось новым притеснениям в форме ограничений, фабриковавшихся во всех каналах аппарата самодержавного строя: новые дискриминационные законы и законопроекты, направленные против евреев, и соответствующая практика различных министерств, губернаторов, губернских правлений, судебных учреждений, властей, ведающих просвещением и культурой, и т. п.

Этим усиленным преследованием евреев царское правительство решило, по-видимому, взять реванш за позорное поражение, которое оно потерпело в деле Бейлиса. И в самый разгар антиеврейской кампании прогремел "выстрел в Сараево", прокатившийся эхом по всей Европе и ввергший ее в пожар мировой войны. 20 июля (2 августа) Николай II издал манифест; в частности, там говорилось:

"В грозный час испытания да будут забыты внутренние распри! Да укрепится еще теснее единение ЦАРЯ с ЕГО народом и да отразит Россия, поднявшаяся, как один человек, дерзкий натиск врага!"

Еженедельник "Новый восход", орган либеральной антисионистской еврейской интеллигенции, опубликовал пылкую патриотическую статью и писал по поводу этих слов манифеста:

"Меньше всего думают о них (внутренних распрях) в эту роковую минуту русские евреи. В общем порыве защиты родины стоят они плечом к плечу с остальным населением России и своим мужественным поведением покажут, что не теперь время для внутренних {317} пререканий, не теперь время думать о нанесенных и наносимых нам глубоких обидах.

В России мы родились и выросли, здесь покоится прах наших предков. Неразрывными нитями связаны мы, русские евреи, с Россией, и память о ней бережно лелеют всю жизнь наши братья, злою судьбой прогнанные за океан. Хранители заветов отцов наших, ядро всемирного еврейства, мы, русские евреи, в то же время неотторжимо связаны со страной, в которой живем уже сотни лет и от которой ничто — ни преследования, ни гонения — не в состоянии нас оторвать.

В исторический момент, когда нашей родине грозит иноземное нашествие, когда грубая сила ополчилась против величайших идеалов человечества, русское еврейство мужественно выступит на поле битвы и исполнит свой священный долг...

На призванных к защите отечества евреях, кроме долга перед родиной, лежит еще один долг: долг перед своим народом. Евреи—воины будут на полях брани проливать свою кровь и за общее отечество, и за честь и достоинство еврейского имени. Они будут частью отечественных войск и одновременно боевым отрядом еврейского народа".

В общем, "Новый восход" явно переборщил: русским евреям приходилось поддакивать правительству, однако в этой статье чувствовалось, что авторы рады стараться и поддакивают с чересчур уж большим усердием.

По случаю объявления войны России Государственная Дума провела специальное заседание. На нем депутат Фридман выступил со следующим заявлением от имени российского еврейства:

"На меня пала высокая честь выразить те чувства, которые в настоящий исторический момент воодушевляют еврейский народ. В великом порыве, поднявшем все племена и народы великой России, евреи выступают на поле брани, плечом к плечу со всеми народами ее.

{318} В исключительно тяжелых условиях жили и живем мы, евреи, и, тем не менее, мы всегда чувствовали себя гражданами России, всегда были верными сынами своего отечества. И никакие силы не отторгнут нас от нашей родины — России, от земли, с которой мы связаны вековыми узами. В защиту нашей родины от иноземного нашествия мы выступаем не только по долгу совести, но и по чувству глубокой привязанности. В настоящий час испытания, следуя раздавшемуся с высоты Престола призыву, мы, русские евреи, как один человек, станем под русскими знаменами и положим все свои силы на отражение врага.

( Шумные апл. всей Гос. Думы. Демонстративно аплодируют правые и националисты.) Еврейский народ исполнит свой долг до конца".

( Шумные апл. )

С заявлениями о готовности своих народов постоять за матушку—Россию выступили на этом заседании также делегаты поляков, латышей, эстонцев и литовцев.

В отличие от "Нового восхода", кипевшего неумеренным и безусловным русским патриотизмом, сионистский "Рассвет" и в этом случае нашел достойную форму, чтобы напомнить о необходимости предоставления евреям гражданских национальных прав.

В обзорной статье, посвященной заседанию Думы и выступлению депутата Фридмана, в частности, говорилось:

"Этим заседанием обнаружена полная несостоятельность, с государственной точки зрения, преобладавшего в последнее время политического курса в отношении инородцев. Бесповоротно осуждена, в частности, "националистическая" политика в еврейском вопросе, сводившаяся в конечном счете к стремлению устранить евреев от интересов и функций, составляющих непосредственную сферу гражданских взаимоотношений. Убедительное доказательство внутренней несостоятельности этого стремления представлено теперь самою жизнью в том значении, которое имеет в настоящую трудную минуту "черта оседлости", являющаяся главной ареной военных действий, и еврейское {319} население западного края, принимающее на себя в первую голову неприятельский натиск на Россию.

Однако единение народностей не может ограничиваться исключительно констатированием солидарности в минуту непосредственно грозящей извне опасности. Выражение готовности исполнить гражданский долг и стать на защиту государственной безопасности — только первая ступень к действительному политическому единению и гражданственной солидарности народностей. Последняя, как показывает опыт всех стран и народов, достижима исключительно на основе равенства прав при равенстве обязанностей и уважения к правам национального меньшинства. Признанием и проведением в жизнь этого начала крепки внутренним единством союзные России государства, разделяющие с нею в эту минуту тяготы общеевропейской войны.

Мы надеемся, что пройдя через предстоящие нам тяжкие испытания, Россия станет ближе к этому основному государственному началу. Мы верим, что в очистительных страданиях грядущих дней укрепится действительное единение всех народов России на почве разумного признания прав каждого из них в отдельности".

Это было весьма осторожное и сдержанное выражение надежды, без лишней крикливости и квасного патриотизма.

Первые дни после объявления войны стали в России днями большого национального подъема. Во всех российских городах проходили патриотические демонстрации, начинавшиеся обычно с торжественного церковного богослужения и заканчивавшиеся массовым шествием под звуки национального гимна и других патриотических песен, с хоругвями и портретами императора. Подобные шествия и молебны в синагогах устраивали и евреи; манифестации евреев и христиан часто встречались на улицах, сливаясь в единое шествие.

В эти несколько дней даже отпетая антисемитская печать взяла другой тон в отношении евреев. {320} Черносотенное "Новое время" опубликовало репортаж о манифестации евреев Петрограда, вышедших на улицу из Большой хоральной синагоги после публичной молитвы за победу русского оружия. Газета писала:

"Манифестация русских евреев, вышедших из синагоги после богослужения и явившихся на Дворцовую площадь, — должна вызвать во всех нас, русских, чувство глубокого удовлетворения...

Такие минуты не забываются. Каждый искренний братский порыв населяющих Россию народностей принесет драгоценные плоды не только русским, не только в настоящее трудное время. Пронесется гроза, выглянет солнце мира над родиной, и русский народ не забудет о тех, кто в дни испытаний бодро шел с ним рядом, плечо о плечо...".

Приводя эту цитату, "Рассвет" заметил, что, "к сожалению, еще не просохли те чернила, которыми на столбцах "Нового времени" писались совершенно другие строки".

Редакция сионистского журнала оказалась права, не торопясь впадать в умиление по поводу нескольких слов, сказанных о евреях в порядочном тоне, и не приняла всерьез заверения антисемитской газеты. И, действительно, посулы, что "народ русский не забудет", оказались почти молниеносно забыты. В мученической истории русского еврейства началась новая глава страданий, преследований, унижений, ритуальных наветов, массовых ссылок и погромов. Обвинения в шпионаже в пользу врага, смертные приговоры полевых судов шли под аккомпанемент ядовитого антисемитского науськивания черносотенной печати, взывающей к темным инстинктам необразованных масс и натравливающей их на евреев. Так начался новый кровавый период на страдальческом пути еврейства России.

{321}

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

 

СИОНИЗМ В ГОДЫ ВОЙНЫ И РЕВОЛЮЦИИ