1794 — 1994: Потаенные романы Пушкина 1823-1824
В.А.Димов
1794 — 1994: Потаенные романы Пушкина. 1823-1824, Составитель, автор статей и комментариев В.А.Димов, Изд-во «Димофф и К°», Москва, 1996, 592 с., илл., формат 84х108/16, Тираж 10000, ISBN 5-89015-002-2
«Потаенные романы Пушкина. 1823 — 1824» - вторая книга одесской серии издательства "Димофф и К°", посвященной двухсотлетию города. Эта книга литературных гипотез и хорошо забытых исторических сенсаций, раскрывающих внутренний мир А.С.Пушкина как человека, мыслителя и художника. В книге использованы подлинные свидетельства эпохи, редкие гравюры и литографии.
От издателя
Первое знакомство А.С.Пушкина с Одессой состоялось 16-17 сентября 1820 года во время переезда из Крыма в Кишинев. В книге рассматривается основной одесский период жизни и творчества поэта с 3 июля 1823 года по 1 августа 1824 года, те самые тринадцать счастливых месяцев, окутанные легендами и до сих пор еще полные загадок и тайн.
СОДЕРЖАНИЕ
От издателя
БЕССАРАБИЯ ГЛАЗАМИ РОМАНТИКОВ
А.С.Пушкин. К Овидию
Д.Г.Байрон. Дон Жуан штурмует бастионы...
А.Ф.Вельтман. Бессарабское воспоминание
РОМАН 1
ИТАК Я ЖИЛ ТОГДА В ОДЕССЕ...
Ф.Ф.Вигель. Воронцовская Одесса глазами очевидца...
В.В.Вересаев. Пушкин в жизни
Т.Г.Цявловская. Храни меня, мой талисман...
РОМАН 2
ВЛАСТИТЕЛИ ДУМ
АНДРЕ ШЕНЬЕ
Андре Шенье. Последние стихотворения
Т.Карлейль. Французская революция. Царство террора
А.С.Пушкин. Андрей Шенье
РУССКИЙ КАЛИГУЛА
А.С.Пушкин. О Екатерине II
А.Ф.Ланжерон. Де Рибас и Пален: два сценария заговора
А.Ф.Воейков. Еще одна версия цареубийства
НАПОЛЕОН
Д.В.Давыдов. Наполеон в Тильзите
Ф.-П.Сегюр. Император под Москвой
А.Ф.Розбери. Узник острова Св.Елены рассказывает...
БАЙРОН
Д.Г.Байрон
Привет островам той священной земли... Песня греческих повстанцев
Кефалонский дневник
РУССКИЙ БОНАПАРТ
П.И.Пестель
Автобиография
"Русская правда". Политические фрагменты:
О различных оттенках коренного народа русского
Право народности и право государства
О неразделимых и федеративных государствах
О дворянских крестьянах
О народе еврейском
Н.И.Лорер. Воспоминания о П.И.Пестеле
ДОКТОР ХАТЧИНСОН
Ф.-М.Вольтер. Атеист
Д.Юм. Два моральных эссе:
О бессмертии души
О самоубийстве
РОМАН 3
А. С. ПУШКИН. ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН
СЛОВАРЬ ОДЕССКИХ ЗНАКОМЫХ ПУШКИНА
М.П.Алексеев. Материалы для биографического словаря одесских знакомых Пушкина
Л.А.Черейский. Словарные дополнения
Библиография
Список иллюстраций
Список сокращений
Главная тайна заключается в том, как Пушкин на Юге России превратился из мало кому известного лицейского поэта в национальную гордость русской культуры, из внешне легкомысленного юноши с экстравагантным поведением в зрелую личность, "умнейшего человека в России" (отзыв Николая I об А.С.Пушкине). Переписка самого поэта и его дневники не всегда дают импульсы для размышлений на эту тему. Восполнить этот пробел по замыслу издателя должен литературно-художественный монтаж свидетельств современников, фактов жизни и деятельности "властителей дум" молодого Пушкина, круга его чтения. Его цель - помочь читателю реконструировать важнейшие моменты жизни и духовного развития поэта в одесский период.
В одесской летописи жизни и творчества поэта немало "белых пятен", разрозненных событий и фактов, которые перестают быть загадками, если Пушкина воспринимать как живую многомерную личность, не только как поэтического гения, но и проницательного историка и мыслителя, этнографа и археолога, профессионального писателя и критика, дон жуана и игрока, глубокого знатока музыки и балета, ценителя греческого искусства и защитника русского православия в спорах с "западниками".
Настоящая книга призвана показать, что глубина и многомерность Пушкина идет от Одессы 1823-24 гг., и рассчитана на активного читателя, способного ощутить "аромат" подлинности свидетельств современников поэта, оценить диапазон его размышлений над идеями и судьбами "властителей дум", увидеть мир пушкинской Одессы, лица друзей и недругов на гравюрах и литографиях... как бы глазами самого поэта. Наш подход предполагает такого читателя, который захотел бы преодолеть умственные плотины легковесных литературных штампов, бытовых легенд и сплетен.
Книга начинается с раздела, посвященного Бессарабии. И это не случайно, так как Бессарабия и Одесса составляют единое жизненное и духовное пространство южной ссылки А.С.Пушкина, которое, как нам представляется, нельзя разъединять.
Какой же интерес представлял для романтика-поэта этот многонациональный перекресток между Днестром и Дунаем? Это были места, которые местные легенды прочно связывали с именем римского поэта-изгнанника Овидия. Места, воспетые Байроном и Державиным. Здесь, в далекой Бессарабии решались судьбы великой Северной войны, испытали переменчивость судьбы такие герои века, как Петр Великий и Екатерина I, Карл XII и Мазепа. В бессарабской степи, на дороге из Ясс в Херсон, оборвалась судьба блистательного князя Г.А.Потемкина. Здесь на бастионах Измаила впервые встретились будущие основатели Одессы - Де Рибас, Де Ришелье, Де Волан и Ланжерон.
Сочетание мемуарных свидетельств с изобразительным рядом по Бессарабии позволит читателю преодолеть отвлеченные представления о южной ссылке Пушкина, отчетливо представить себе красочное многоцветие этого удивительного перекрестка национальных культур и исторических преданий, атмосферу идейно-политической борьбы и литературных исканий на границах Европы и Азии.
Древние до конца жизни составляли духовную основу эстетического мировоззрения А.С.Пушкина. Красота для романтика - это Бог. И в этом отношении молодой Пушкин не являлся исключением. Первое знакомство с Овидием переросло в почти мистическое сродство поэтических судеб здесь на Юге. Разговоры с И.П.Липранди, постоянно перечитываемый томик Овидия на французском языке из его библиотеки, поездки к Дунаю и в Измаил способствовали возникновению у Пушкина и его ближайшего окружения особого романтического поклонения Овидию.
Овидий был для Пушкина прежде сего классиком эротического жанра, автором "Науки любви". Но не в меньшей степени его интересовала эпоха. Более внимательное знакомство с литературным наследием Овидия разрушает легенду о "золотом веке" Августа. В своих "Скорбных элегиях" и "Письмах с Понта" поэт приводит не только автобиографические сведения, но и передает атмосферу страха, недоверия, подозрительности и пресмыкательства перед властьимущими, которая установилась в римском обществе во времена принципата. Пушкинская оценка эпохи дана в его известной заметке на Анналы Тацита. В ней поэт выступает в качестве проницательного историка, имеющего свой взвешенный, беспристрастный взгляд на социальные и политические метаморфозы римской жизни.
Овидий был одним из римских писателей и поэтов, который осовременил и приблизил к римскому читателю греческую мифологию. Вчитайтесь, вдумайтесь, как убедительно выглядят многие характеры из его произведений. "Медею" Овидия сам Тацит назвал великим произведением и ставил ее в пример современным поэтам.
В "Дон Жуане" Байрона ярко прозвучала наиболее близкая русскому читателю и Одессе тема. Существует литературная версия, что прообразом Дон Жуана и его приключений при штурме Измаила послужило реальное событие жизни юного герцога Де Ришелье, волонтера русской армии, будущего основателя Одессы. Байрон прекрасно знал его судьбу и судьбу его друзей - Де Рибаса, Ланжерона, Де Волана. Характеристики героев измаильского штурма психологически точны и выдают в авторе знатока русской истории восемнадцатого века. Байрон в описании штурма Измаила выступил в роли автора современной Илиады.
Персонажи поэмы - русские, турки, волонтеры - превыше всего ставят свой долг. Особенно трогательны строфы, посвященные гибели хана Каплан-Гирея и его пятерых сыновей. Эта сцена и ее герои очень напоминают судьбу Приама и его семьи. Для Байрона масштаб личности определяется не национальной верой, а силой человеческого духа.
Александр Фомич Вельтман, известный романтик-писатель и фольклорист, тонкий знаток мифов и легенд Бессарабии, был близким знакомым А.С.Пушкина по Кишиневу. Пушкин считал его умным и желанным собеседником. Темами их разговоров были первые литературные пробы молодого Вельтмана, "греческие дела" и, конечно же, ссылка Овидия на Западный Понт. Вельтман в Одессе с Пушкиным не встречался, но впоследствии оставил любопытные воспоминания о встречах с Пушкиным в Бессарабии, изданные Л.Майковым в конце прошлого века.
Основная часть книги начинается романом жизни поэта в Одессе по свидетельствам современников и исследованиям известных пушкинистов.
Здесь представлены фрагмент из "Записок" Ф.Ф.Вигеля, одесская глава книги В.В.Вересаева "Пушкин в жизни" и блестящая статья Т.Г.Цявловской "Храни меня, мой талисман..."
Филипп Филиппович Вигель вошел в круг знакомых поэта со времен литературного общества "Арзамас", членами которого они состояли. У них были общие знакомые - Оленины, Д.Н.Блудов, братья Тургеневы. Вигель был интересным собеседником и мемуаристом, знатоком литературы и искусства, коллекционером. Но поддерживая дружественные отношения с Пушкиным, он был весьма далек от декабристских настроений поэта и его друзей. В дальнейшем он сыграл неблаговидную роль в истории с П.Я.Чаадаевым, который опубликовал в "Телескопе" знаменитое "Философическое письмо". Донос Вигеля церковным властям о неблагонадежности Чаадаева сыграл не последнюю роль в объявлении Петра Яковлевича "сумасшедшим". Но следует помнить, что со стороны Ф.Ф.Вигеля, вице-директора Департамента иностранных вероисповеданий, подобная реакция на воинствующий "католицизм" Чаадаева была прежде всего исполнением прямых служебных обязанностей.
Записки Вигеля написаны живым, сочным языком. Часть шестая "Записок" является едва ли не единственным, а поэтому особо драгоценным для нас, источником о Воронцовской Одессе и одесском годе жизни поэта. Но записки писались автором в основном в тридца-тых-сороковых годах и эпизоды, связанные со встречами с А.С.Пушкиным, имеют местами спорный характер. Ф.Ф.Вигель подгоняет образ поэта под свои собственные представления. Однако, этот, быть может, естественный субъективизм рассказчика о своем знаменитом знакомом не умаляет уникальности и ценности "Записок" Вигеля, как важнейшего источника по истории одесской культуры и быта первой четверти XIX века.
Литературный монтаж В.В.Вересаева по одесскому периоду жизни А.С.Пушкина следует отнести к самым ярким страницам его книги "Пушкин в жизни". Работа В.В.Вересаева отличается научной добросовестностью и опирается на критический анализ практически всех источников одесского периода, научные выводы крупнейших ученых-пушкинистов - Б.М.Томашевского, М.А.Цявловского, М.П.Алексеева.
В работе Т.Г.Цявловской, в отличие от многих интерпретаций одесского периода жизни поэта, отношения между А.С.Пушкиным и графиней Е.К.Воронцовой рассматриваются не только как любовная, но и духовная драма поэта, вызванная первым столкновением с высшим светом, как психологический источник его последующих творческих исканий.
В галерею "властителей дум" Пушкина в одесский период включены такие разномасштабные фигуры, как идейный противник якобинской диктатуры поэт Андре Шенье, певец своей жизни лорд Байрон, "романтик на троне" император Павел I, герой века и преобразователь Европы Наполеон, выдающийся политический мыслитель декабрист Пестель, загадочный врач-моралист Хатчинсон.
Андре Шенье, этот, по словам Пушкина, "классик из классиков", покорил поэта своим особым талантом подражания древним. Но не только любовь к античности, эта общая религия, сближала их. Проводя немало времени в библиотеке Воронцовых в Одессе и ознакомившись с подлинными документами эпохи французской революции, Пушкин по-новому взглянул на судьбу Андре Шенье. Его отказ от якобинства и, в еще более широком смысле - от Революции, ода в честь убийцы Марата -Шарлотты Корде - не были случайностью. Это было подвигом человека, поэтически и философски познавшего сокровенные, внутренние законы Революции, ее сущность. Террор - это не просто страх, это тупик. Шагнувший к гильотине Андре Шенье оказался более свободным человеком, чем его брат Мари-Жозеф Шенье, который по-прежнему писал оды в честь Свободы, Равенства и Братства. Равенство без Свободы ведет к кровавой диктатуре. Это утверждает Пушкин словами своего героя. И это -уже пророчество, достойное мыслителя двадцатого века.
Кульминационные отрывки на тему Революции и террора приводятся из "Истории Французской революции", классической работы "младшего литературного брата" Байрона и современника Пушкина Томаса Карлейля.
Для романтика предметом повышенного интереса может стать как положительный, так и отрицательный герой. Таким отрицательным героем был для Пушкина "Русский Калигула", император Павел. Судьба Павла I в эпоху царствования его сына Александра I относилась к сфере потаенной истории. Были еще живы многие участники заговора дворянской оппозиции. Романтическая реакция Павла на злоупотребления, фаворитизм и политическое наследие матери завершилась крахом его планов и его гибелью. В литературно-художественный монтаж включены: статья А.С.Пушкина об Екатерине II, записки графа А.ФЛан-жерона и А.Ф.Воейкова, издателя "Русского Инвалида", знакомого Пушкина, о заговоре против Павла I. Записки Воейкова были впервые изданы А.И.Герценым во втором историческом сборнике Вольной русской типографии в Лондоне в 1861 году и с этого времени не переиздавались.
Пушкин в своих "Замечаниях на Анналы Тацита", написанных двумя-тремя годами позже, после возвращения из ссылки, с полным основанием утверждает, что духовное происхождение Тиберия - в "Золотом веке" Августа. Скрытый цезаризм породил явный цезаризм. И дело здесь не только в личностях. Тиберий был выдающимся полководцем и администратором. Но система сделала его тираном. Его уединение на Капри и "подвиги", описанные римскими историками, являются итогом психологической конверсии: "если долго смотреться в бездну, бездна начинает смотреться в тебя". Потаенная мысль Пушкина здесь -без Августа не было бы Тиберия, без Екатерины - Павла I.
Роль Наполеона и Байрона в духовном развитии Пушкина, как правило, подается критиками в наивном виде: он поклонялся им как романтическим кумирам. Однако их влияние на Пушкина было огромным.
Наполеон для Пушкина был не только романтическим героем. Пушкин постоянно размышлял о Наполеоне в связи с историческими судьбами Французской революции, Европы и России. В период южной ссылки поэта Европу продолжали сотрясать революционные выступления. Проявлялись все новые и новые претенденты в Бонапарты. Бонапартизм стал формой революционного обновления Европы. Очевидо духовное родство Квироги, Риеги и Пестеля с первым Бонапартом. Эта мысль постоянно занимала воображение Пушкина. Не в меньшей степени его волновала тема Революции и бонапартизма. Революционный хаос может быть остановлен только железной рукой просвещенного диктатора, способного дать стране и народу Конституцию и новые ценности. Пушкина не ослепили блеск Итальянского похода и Аустерлица, романтический ореол Египетской экспедиции и похода в Россию, трагедия Ватерлоо и Святой Елены. Он увидел в Наполеоне главное - детище Французской революции, нового европейца, обновителя мира. Такой масштаб видения этого человека был посилен не каждому современнику.
Наполеоновская тема представлена рассказом Дениса Давыдова о Тильзите 1807 года, с устным вариантом которого Пушкин имел возможность ознакомиться до ссылки; воспоминанием графа Сепора, генерал-адъютанта Наполеона, о противоречивом поведении императора в Бородинском сражении, в котором, по словам самого Наполеона, "французы показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали славу быть непобедимыми". Обзор воспоминаний, размышлений и мыслей узника острова Св. Елены приближает к нам Наполеона-человека. При этом читатель всегда должен помнить, что Наполеон до последних минут жизни оставался актером и не все его суждения надо принимать за чистую монету.
Под влиянием "Дон Жуана" Байрона родился "Евгений Онегин". Пушкин не собирался буквально подражать Байрону в жанре сатирической поэмы. Его роман в стихах носит более мягкий характер. Но это - результат того, что потаенные сатирические строфы романа были изъяты автором в первых публикациях И конечно же, Пушкин ясно видел и учел творческие ошибки позднего Байрона, уроки его духовного кризиса. Байрон был одним из главных героев разговоров в Бессарабии и Одессе. Темы были полузапретными, так как идеологи "Священного Союза Монархов" этого аристократа-бунтаря, атеиста и поклонника Бонапарта не очень жаловали.
Все произведения Байрона, представленные в книге, посвящены "греческой теме": отрывок из третьей песни "Дон-Жуана", "Песня греческих повстанцев" и "Кефалонский дневник".
"Кефалонский дневник" - произведение автобиографического жанра, памятник последнего жизненного подвига лорда-бунтаря. В нем описана сложная обстановка междоусобиц среди греков-повстанцев, непростые, порой двусмысленные, отношения Байрона с соотечественниками и партизанами-сулиотами.
В литературно-художественный монтаж о П.И.Пестеле - "Русском Бонапарте" - включены его автобиография по материалам следствия, фрагменты из "Русской правды" о русском и братских славянских народах, о земельном пространстве государства и федерализме в России, о необходимости ликвидации крепостного права, о проекте создания еврейского государства в Малой Азии. Здесь же помещены воспоминания декабриста Н.ИЛорера о своем старшем друге. Читательские размышления по поводу этих свидетельств безусловно совпадают с кругом тем, которые обсуждались во время личных встреч поэта с Павлом Ивановичем Пестелем. Большинство пестелевских идей звучат и сегодня очень современно, несмотря на то, что нас отделяет от них свыше ста семидесяти лет.
Почему в ряду "властителей дум" Пушкина оказался таинственный доктор Хатчинсон? Эта принадлежность обусловлена признаниями самого Пушкина, а также тем фактом, что обвинения в "афеизме" были формальным поводом для высылки поэта из Одессы в Михаиловское.
Пушкин, дитя Просвещения, безусловно, был знаком с философскими произведениями Вольтера и Юма. Его размышления на эти темы получили развитие в откровенных разговорах с Александром Раевским и доктором Хатчинсоном, домашним врачом Воронцовых о смысле жизни, бессмертии души, границах религиозной веры, атеизме.
Главный творческий итог одесского периода жизни Пушкина - первые главы "Евгения Онегина". Если слишком буквально датировать произведения одесского года поэта, то в перечень войдут только стихотворения о Наполеоне, две-три эпиграммы и черновые наброски. Весь год Пушкин практически работал над романом в стихах. Но "одесское влияние", "одесские мотивы" внимательный читатель обнаружит и в других главах романа. А "грамота на бессмертие Одессы" - строфы из "Путешествия Онегина" - практически его завершает. Учитывая эти соображения, а также необходимость целостного восприятия романа, издатели решили представить читателям весь роман с иллюстрациями М.Добужинского. Нам представляется, что такой подход оправдан и с позиций духовного происхождения "Евгения Онегина", и читательского интереса.
Вспомогательную, но вместе с тем очень важную, роль призван сыграть Словарь одесских знакомых Пушкина. Этот словарь сделан на базе материалов одесских пушкинистов под редакцией М.П.Алексеева, изданных в 1926 году.
Близкий друг А.М.Де Рибаса, М.П.Алексеев впоследствии стал признанным главой школы отечественного пушкиноведения, Председателем Всесоюзной Пушкинской Комиссии, академиком. Эта работа в части одесских знакомых поэта работа более детальна и убедительна, чем более поздняя работа Л.А.Черей-ского "Пушкин и его окружение". Однако издатель дополнил раздел материалами Л.А.Че-рейского, так как в словаре М.П.Алексеева не представлены некоторые очень важные имена, например - А.Н.Раевского, Волконских, Киселевых.
Книга оформлена известным художником, членом Союза художников России Игорем Борисовичем Кравцовым. Им подготовлены тринадцать изобразительных тем-сюит, сопровождаемых подлинными свидетельствами эпохи и авторскими комментариями издателя:
"Овидий - поэт Рима и Том"
"Азия и Европа - встреча в Бессарабии"
"Герои Державина, Байрона и... Одессы"
"Пушкин на одесских бульварах"
"Одесское светское общество"
"Пушкин в театральных креслах"
"Поэтический побег"
"Андре Шенье: путь в бессмертие"
"Император-романтик: судьба Калигулы"
"Пушкин и наполеоновская легенда"
"Лорд Байрон как кумир и человек"
"Пестель среди друзей и врагов"
"Таинственный доктор Хатчинсон"
Хотелось бы обратить внимание читателей на некоторые особенности изобразительного ряда и творческий замысел художника в разработке отдельных тем.
История не сохранила нам облик Публия Овидия Назона. Гравированный портрет с античной медали является, скорее всего, апокрифом в духе традиций позднего Возрождения. Не исключено, что эту гравюру видел А.С.Пушкин.
Включение в изобразительный ряд Августа, Тйберия и Юлии Старшей вполне оправдано. Они выглядели именно так - эти новые властелины Рима, участники собственной семейной драмы, в которую косвенно был вовлечен и римский поэт. Ведь до конца жизни Публий Овидий Назон так и не узнал, за что был сослан в Томы.
Нетрудно заметить, что тема судьбы Овидия решена художником в романтическом ключе: это взгляд на легенду жизни "певца любви" глазами уже русского поэта. Величественные развалины Трои и Рима, скифские степи и пустынные берега Понта уступают место бессарабской пасторали.
Уходят империи, разрушаются города и памятники, нетленными остаются легенды о прекрасном, сохранившиеся в памяти народа, и мать-природа, освободившая десятки поколений от суеты богатства и тщеславия власти. Все императоры похожи друг на друга, схожи поэтические судьбы, все пастухи и пастушки напоминают Дафниса и Хлою. Все подчиняется законам "вечного возвращения".
Тема "поэтического побега" также имеет экзистенциальные корни. Если бы у А.С.Пушкина были политические мотивы для бегства за границу, то не было ничего более простого, чем осуществить этот проект. Одесса была вольным городом, и всегда была возможность уехать в тот же Стамбул при наличии друзей и денег. Идея побега возникла у Пушкина в пору серьезного духовного кризиса. С самого начала его отношения с Е.К.Воронцовой мало чем напоминали обычные донжуанские похождения. Это была любовь. Любовь, которая должна была закончиться драмой. Если сама Елизавета Ксаверьевна была тронута чувствами молодого поэта, то как отреагировало одесское светское общество - общеизвестно. Оно пыталось унизить его, напомнив ему об африканском происхождении по линии матери и об отсутствии должности поэта в табеле о рангах. Нам представляется, что художник очень четко обозначил эти психологические коллизии. В изобразительном ряде присутствует и тема греха, и портреты Ганнибалов, и виды Константинополя.
Любовная драма обострила старые потаенные вопросы о смысле жизни, творчества, об отношении к свету. Именно здесь, в Одессе, А.С.Пушкин произнесет и напишет те слова, которые определят его жизненный выбор, его судьбу: я горжусь своими предками, сподвижниками Петра I и Екатерины II, я - первый профессиональный поэт в России, я люблю свою музу и не изменю ей, светское общество - сомнительная элита, круг моих друзей - вот моя настоящая опора в жизни и творчестве.
Это были не отдельные мысли - это были итоги кризиса. Выйти из кризиса поэту помогла самая близкая в Одессе женщина - Е.К.Воронцова. Самые драматические последствия были устранены ее прямым вмешательством в судьбу поэта, равным отношением к нему, деликатностью в обсуждении его положения и т.д. "Поэтический побег", спровоцированный любовной драмой и общим духовным кризисом, не стал реальностью. Пушкин остался на родном берегу.
И остался не только донжуаном, автором легковесных эпиграмм и героем светских сплетен и анекдотов одесской публики, но и несомненно "умнейшим человеком в России". Его взгляды на римскую историю и эпоху французской революции, на историю русского свободомыслия и перспективы федерализма в России, пророческий анализ проблемы равенства без свободы - глубоки и свежи до сих пор. Таков поэт после духовных уроков Одессы.
В заключение должен заметить, что некоторые тексты начала XIX века частично приведены к нормам современного русского языка исключительно для упрощения их восприятия неискушенным читателем. А внимание искушенного читателя обязан обратить на то, что отдельные тексты оставлены без изменений, включая и имеющиеся в оригиналах несущественные издательские погрешности.
Настоящее издание не претендует на строгую академичность подачи материалов. Наши усилия были направлены лишь на облегчение восприятия разнородных образцов мемуарной литературы, философской и исторической прозы.
Автор и Издательство приносят свою искреннюю благодарность музейным и научным работникам Одессы, Москвы и Санкт-Петербурга, ознакомившихся с нашими издательскими планами на Третьей Пушкинской конференции 27-30 мая с.г. в Одессе, и поддержавших концепцию издания книги. В подготовке книги к печати принимали участие НЛ.Димо-ва, Н.Д.Кравцова, О.В.Зайковская.
В настоящем издании использованы редкие книги, гравюры и литографии из старейшей в Москве Научной библиотеки Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова, в том числе из коллекции Ф.Ф.Вигеля.
В подборе гравюр и литографий из частных коллекций для настоящего издания участвовали эксперты московской антикварной фирмы "Акция".
Автор выражает особую признательность за поддержку в издании первых книг одесской серии своим друзьям и коллегам Гловац-кому А.В., Батранюку В.Ф., Корсунскому Б.Л., московской организации "Всемирного клуба одесситов", Фонду Возрождения Одессы им. братьев Дерибас, Пушкинскому лицею г.Одессы.
Настоящая книга посвящается двойному юбилею - двухсотлетию Одессы и предстоящему двухсотлетию со дня рождения великого русского поэта.
Часть средств от реализации книг будет направлены в Гуманитарный фонд им. Александра Димова при Международном университете, г. Москва.
ВЛАДИМИР ДИМОВ
Москва, 1995 год