Незаменимых нет – заменить некем

Расхожая формула «незаменимых нет» в случае с Евгением Михайловичем Голубовским не работает. Покажите мне, кто ещё к концу девятого десятка способен ежедневно трудиться?!Его ежедневные статьи в Фейсбуке были не только интересны и познавательны, но имели мировоззренческое значение. Он поторапливал меня с рассказом в очередной номер Альманаха. Когда я сетовал на недостаток времени, он улыбаясь отвечал: «Ты не пробовал вставать пораньше?»

На него сваливалось огромное количество рукописей. Его оценка была нужна и важна каждому автору, и маститому и начинающему. Он не только успевал прочитать, оценить, но и дать рекомендации. Был скуп на слова, но откровенен. Графоманов и подражателей называл своими именами. Но, когда чувствовал проблески таланта –помогал ненавязчивыми советами.

Не считаю себя не только писателем, но и системным литератором. Пишу по настроению, с большими перерывами. Сомневаюсь, советуюсь с литераторами, филологами, имеющими многолетний опыт работы со словом, чьим вкусам доверяю. Все написанные мною рассказы прошли редактуру Голубовского. Было и так, что по его подсказке рассказ становился вдвое длиннее или короче, иногда переписывался заново.

Помню его, начинающего седеть, в редакции «Вечерней Одессы» на Пушкинской. К нему тянулись не только такие салаги, как я «только вступивший на шаткий путь журналистики». Для таких «зубров», как Павел Шевцов, Семен Лившин, Дмитрий Романов, Виктор Лошак и других журналистов из первого состава «Вечёрки», мнение Голубовского было авторитетным. Евгений Михайлович давал советы как бы ненароком, настолько деликатно, что порой, после разговора с ним казалось, что ты сам обо всём догадался.

Почти шесть лет мне посчастливилось присутствовать на заседаниях Президентского совета ВКО, вице-президентом которого более тридцати лет был Евгений Михайлович. Никогда не видел ордена Маразли на его пиджаке, коих он удостоен был трижды. Литературовед, искусствовед и ещё много-много чего вед, Голубовский никогда не давил своим мнением на оппонентов. Никогда не был категоричным, никогда не повышал голос. Мнение своё отстаивал спокойно, твёрдо и аргументированно. Коллегиальные решения совета уважал несмотря на расхождения.

Большой удачей были у меня случаи, когда удавалось предложить Евгению Михайловичу подвезти его в Клуб или домой. Езды всего-ничего. Но эти несколько минут наедине позволяли откровенно говорить обо всём: проблемах семьи, государства, города, Клуба. Часто, останавливаясь у дома, мы еще продолжали обсуждать волнующие нас события, искать решения проблем. Для меня эти драгоценные минуты были университетским курсом, наукой взаимоотношений между людьми, между государством и человеком, между руководителем и сотрудниками.

Евгения Михайловича Голубовского помнят и чтут во многих странах мира. Прежде всего одесситы, но не только. Каждому, кто знал его, долго ли, коротко ли, он оставил в наследство своё видение гармонии души и мира. Для мня, как и для многих, он Учитель.

Григорий Барац, директор ВКО