Журнал "Одесса" 02'96
ул. Портофранковская
Кому это мешало? Куаферы "маленького Парижа"
КОМУ ЭТО МЕШАЛО?
Новое, как известно, это основательно забытое старое, а старое - еще более основательно забытое древнее. Отталкиваясь от подобных построений, можно, разумеется, добраться до Адама и Евы, но разве не было в них какой-то изначальной аксиоматической мудрости. Тем более, что ровно 1996 лет назад они были безоговорочно амнистированы самым непререкаемым Авторитетом.
В этой рубрике мы намерены углубиться не только в историю, но и самые дебри предыстории нашего (следует изящное комплиментарное прилагательное) Города. Наверное, Адам-Дерибас или, скажем, Ева-Воронцова не были такими уж образцами добродетели, однако они тоже давно амнистированы Историей, оценивающей прошлое по условно конечному результату. В конце концов, мы не так плохо получились. Мы, то есть Одесса и одесситы. Так что, надо бы вспомнить всех поименно. А заодно попытаться пройти с ними по долинам и по взгорьям, этапами большого пути: туда и назад, "челноками".
Что это дает? Это, по крайней мере, дает ощущение полноты, я бы сказал, обширности отведенного нам времени, расширения его границ. Материализация прошлого в сущем открывает коридор в будущее, в котором мы, несомненно, тоже присутствуем. Если это и патетика, то вполне извинительная: что делать, коль скоро мы хотим БЫТЬ ВСЕГДА. И нам никто не помешает в этом благородном устремлении, если мы последовательно станем воссоздавать прошлое ради грядущего. Такова в общих чертах стратегия рубрики "Кому это мешало?". Тактика же, возможно, и не отличается особой оригинальностью. Основу наших публикаций составят историко-бытовые - те, что реанимируют саму атмосферу, саму ауру былых времен. Нравы. Привычки. Традиции. Иконография. Живые лица. Мелочи. Те самые МЕЛОЧИ ЖИЗНИ, из которых она, собственно, и складывается. Предыстория Одессы: античные памятники, итальянская якорная стоянка, польско-литовский замок, турецкая крепость, чумацкие обозы, первые одесситы. Что ели-пили в старой Одессе? Почем платили? Где и как мылись -брились? Как развлекались? Кто и как их обшивал и ублажал? Как они мирно сосуществовали в этом "космополитическом Эдеме"? И так далее и тому подобное.
Беллетризованность тех или иных зарисовок, очерков, информаций, исторических портретов, нами публикуемых, вовсе не означает того, что речь пойдет о придуманных персонажах либо событиях: все будет достоверно, как принято говорить, на полном серьезе, хотя с некоторой толикой несерьезности.
Все это на самом деле было, было. Значит - это наше. То, чего никому не отнять. Ни при каких условиях. А на риторический вопрос рубрики ответ, конечно, есть. Мешало. И очень многим. Поскольку истинный талант всегда имеет фоном столь же подлинных завистников. Но это не так плохо: скучно жить без противовеса - монотонно, серо, безопасно.
Будем же непосредственными и многообещающими, как дети. Будем беспощадно пропагандировать нашу ALMA MATER, которой мы обязаны всем и с которой неразлучны. Даже находясь на противоположной половине "шарика".
КУАФЕРЫ МАЛЕНЬКОГО ПАРИЖА
Перелистывая подшивки пожелтевших одесских газет 100-летней давности, наткнулся на следующее забавное сообщение: "Старшина парикмахерского цеха Гречухин составил протокол парикмахеру Теодору за то, что у последнего на вывеске написано "куафер из Парижа", между тем как местный цех не выдает аттестатов на звание "парикмахера из Парижа".
Эта находка навела меня на мысль о том, что наше славное краеведение совершенно еще не коснулось такой важной и интересной отрасли, как история парикмахерского искусства в Одессе. Пришлось немного потрудиться на этой ниве, оказавшейся достаточно плодотворной.
...Поскольку город наш стремительно становился цивилизованным и наводнялся воспитанными людьми, постольку у людей сих явилась настоятельная потребность содержать в образцовом порядке собственную шевелюру. К величайшему сожалению, история не сохранила имен брадобреев Дерибаса, Ришелье или, скажем, графа Сен-При. Известно только, что это были соотечественники героя легендарной оперы маэстро Россини. Не случайно "Севильский цирюльник" пользовался столь грандиозным успехом в Одессе, что отмечено самим Пушкиным. Между прочим, о парикмахерах, пользовавших Александра Сергеевича, Воронцова, Казначеева, Гурьева и всю камарилью, можно говорить более определенно.
"В числе лучших парикмахеров-куаферов считался долгое время Трините, передавший свою торговлю Лавиньоту", - вспоминал одесский старожил О.О.Чижевич. Но почему ТОРГОВЛЮ, спросит читатель, ведь речь-то идет о цирюльниках?! А дело в том, что сначала Трините, а потом и Лавиньот, заведение которых располагалось на пересечении Екатерининской и Дерибасовской улиц, имели специальность "укладки ложных волос", то есть подбирали клиентам разнообразные парики и шиньоны.
Мода на шиньоны, занесенная в Одессу француженками, поначалу была принята в штыки. "Благодаря демократизации моды, - писала местная муниципальная газета около 130 лет назад, - так долго держится одно из нелепейших женских украшений, над которыми внучки наши будут смеяться с большим правом, нежели над фижмами и мушками наших прабабушек, это безобразнейшее произведение парикмахерского искусства - шиньон". Его сравнивали с бесовским хвостом, придумывали небылицы о косах, срезанных с усопших, и т.д. А один священник даже отказался благословлять прихожанок, носивших "фальшивые волосы". Так или иначе, а мода победила - торговля шиньонами процветала.
Лучшие произведения подобного рода, так называемые "блонд арден", поступали к Трините и Лавиньоту из Парижа (они в самом деле изготовлялись не на Малой Арнаутской), где цена их достигала полутора тысяч франков! Главнейшими экспортерами "сырья" служили германские государства и Британия. В прямом и переносном смысле "сырье" это также выращивали и крестьянки французской Бретани, где, как утверждали очевидцы, невозможно было встретить особу женского пола, ходившую с непокрытой головой: все они продавали прекрасные свои локоны на ярмарках за бесценок.
Как писали тогда газеты, во Франции возник целый клан охотников за "скальпами". Подобно российским коробейникам, бродили они по бретонским деревушкам, соблазняя "золоторунных овечек" дешевыми побрякушками.
Постепенно цена волос достигла 20-25 франков, однако это не стало препятствием делу, ибо сбыт и стоимость готовых шиньонов и париков возрастали еще быстрее. В Одессе все увеличивалась прослойка состоятельных людей, число которых заметно умножалось в летний период, когда "для морских купаний" сюда являлся весь бомонд из "внутренних губерний". Одесские предприниматели-куаферы стали заказывать в парижских мастерских шиньоны в виде кос, хвостов и так называемых "кубликов" и "бубликов". Только самые состоятельные горожанки и гости города могли раскошелиться на великолепные "ун блонд д'анж" - мастерские изделия, основой для которых служили белокурые локоны обитательниц рейнских фольварков.
Находившееся в наиболее оживленной, парадной части города заведение Трините-Лавиньота снаружи выглядело довольно скромно, камерно. Здесь в помине не было аляповатых лубочных картинок, демонстрирующих все стадии стрижки-бритья, не было лохматых уродцев, н е было страстных призывов - "Зайдите и убедитесь", - что практиковалось вульгарными провинциалами.
"Шикарные парикмахерские в столицах и больших городах такими вывесками не пользовались, - говорит в оригинальной своей монографии "Время и вещи" известный кинохудожник Я.Н.Ривош. - На вертикальных вывесках помещали круглые или овальные зеркала с указанием на французском языке имени владельца парикмахерской (Жан, Базиль...), фамилии не упоминались, а имя обязательно писалось по-французски, даже в тех случаях, когда вывеска была написана по-русски.
Впрочем, и самые отпетые провинциалы скоро заимствовали эту благородную манеру, что привело к появлению курьезных газетных информаций - вроде той, с которой начинался наш очерк.
"Ввиду неоднократно возникавших недоразумений из-за того, что многие мастера и мастерицы на вывесках своих не называют себя настоящими и полными именами, - писал, например, "Одесский вестник", - а ограничиваются лишь французским наименованием себя по имен и: "Моды Аннет", "Парикмахер Грегоар" и т.п., тогда как на самом деле они - Агафия Пантелеева, Киркор Карабет и т.д., ремесленный голова распорядился, чтобы все мастера и мастерицы, без различия подданства, имеющие такие вывески, именовали впредь себя настоящими и полными именами и фамилиями. Для этого назначен месячный срок..."
"Война с вывесками" - ультиматумы, штрафы и прочие репрессии - окончилась, однако, в пользу офранцузившихся коммерсантов: так, помимо "конторы Трините-Лавиньот" (это, кстати, были вполне реальные французы), на улице Дерибасовской располагались три другие модные парикмахерские, имена владельцев которых и красовались на французских вывесках - "Жан", "Феликс", "Александр". Который из них был уроженцем Марселя, а который - Бердичева, одному Богу известно...
Олег ГУБАРЬ