Волшебный дом
Игорь Мельник
Издали я уже несколько раз видел Волшебную лавку. Раза два я даже прошел мимо ее витрины, уставленной всякими заманчивыми вещицами вроде волшебных шаров, волшебных курочек, чудесных колпаков, чревовещающих кукол, корзинок, из которых можно извлекать самые разнообразные предметы…
Герберт Уэллс. «Волшебная лавка»
В далеком детстве со мной произошло нечто удивительное, точь-в-точь как с маленьким героем уэллсовского рассказа «Волшебная лавка». Только лавка, в которую попали маленький Джип и его отец, была в далеком и туманном Лондоне, а та, что встретилась мне, – в Одессе, в старом доме на тихой улице, спускающейся к порту.
По вечерам в окнах первого этажа этого дома ярко горел свет, освещая старинные картины, хаотично развешанные по стенам, высокие шкафы, полные толстенных книг, множество фарфоровых и фаянсовых безделушек. В большой комнате всегда было многолюдно; летом по вечерам оттуда доносились звуки фортепиано или поскрипывание пластинок патефона. Сколько заманчивого для мальчишки было в этой комнате!
Ведь помимо разных диковин через окна можно было разглядеть уйму всякого туристического снаряжения – да нет, не просто туристического, а самого что ни на есть альпинистского! Однажды мы с дедушкой, проходя мимо этих окон, столкнулись с немолодым человеком, спешившим по каким-то неотложным делам. Взрослые обменялись рукопожатием, после чего незнакомец произнес: «Александр Михайлович, почему не заходите? Да вот и внука привели бы».
Александр Владимирович Блещунов, легенда советского альпинизма, крупнейший, уже в те времена, собиратель предметов седой старины. Итак, через некоторое время дедушка привел меня в Волшебный дом, где чародействовал тот самый незнакомец, Александр Владимирович Блещунов, легенда советского альпинизма, крупнейший, уже в те времена, собиратель предметов седой старины. Тогда, ребенком, я всего этого, конечно же, не знал – но загадочные изделия из стекла, хрусталя, бронзы и камня поразили мое детское воображение...
Чего здесь только не было! Китайские веера, бронзовые фрагменты письменных приборов, какие-то маленькие и большие щипцы, заколки, старинный инструмент часовых мастеров с фигурными отвертками, колесики, шестеренки... Секретер имел десяток ящиков, из которых выглядывали бумаги, свисали цепочки и нитки. Запомнить все увиденное было невозможно, – к тому же, большинство предметов трогать мне было запрещено…
Шли годы. К сожалению, мне не часто удавалось бывать у Блещунова, – но сколько бы раз я ни проходил мимо окон его квартиры, всегда заглядывал внутрь со смешанным чувством любопытства и гордости перед другими пацанами. Ведь я бывал внутри и знал хозяина этого причудливого дома... Став взрослым, я стал чаще видеться с Александром Владимировичем, к тому времени уже глубоко пожилым и больным человеком; вслушиваясь в его рассказы о прошлом, узнал об удивительной судьбе коллекционера.
Родился Блещунов 25 августа 1914 года в городе Харькове. Еще ребенком он с матерью и няней переехал в Одессу, где семья поселилась в двухкомнатной квартире на улице Польской. С детства Александр слыл человеком неординарным. Его друзья по школе, а также по химико-технологическому техникуму рассказывали, что он был грандиозным выдумщиком различных походов и экспедиций.
Куда только будущий альпинист не заводил своих друзей! Были здесь и походы по Крыму, и вылазки в катакомбы Одесского предместья. После окончания в 1932 году техникума Блещунов попал по распределению в Азербайджан, на консервный завод в городе Ордуба. Горы Нахичевани он всегда вспоминал как нечто невыразимо прекрасное...
В 1933 году Александр Владимирович вернулся в Одессу, где поступил в Институт инженеров морского флота и вскоре организовал вначале здесь, а позже – при спортивном комитете города секцию альпинизма. Избранный ее председателем, он пребывал таковым до 1941 года. Еще до начала войны по приглашению Ленинградского физико-технического института Блещунов возглавил Памирскую экспедицию, в задачи которой входила организация научной лаборатории на высоте свыше 6000 метров. Часть исследований была опубликована в послевоенные годы, другая часть и до сегодняшнего дня хранится в секретных архивах.
Знал ли сам Блещунов об истинном предназначении лаборатории? Общая тематика исследований была такова: воздействие космических лучей на физиологию человека и на растительный мир. В ответ на любые расспросы о тайной стороне памирских изысканий старый альпинист отмалчивался – и переводил разговор на рассказы о красотах Памира и о своем восхождении в верховья ледника Бивусочного. Ведь в 1948 году в честь этого сложнейшего и беспримерного перехода Всесоюзная горная экспедиция назвала одну из памирских вершин пиком имени Блещунова.
Воевал Александр Владимирович на разных фронтах, был награжден орденами и медалями. После демобилизации вновь работал в составе экспедиции, теперь уже в Армении, на горе Арагац; затем, в составе комиссии Министерства геологии СССР, занимался обследованием высокогорных объектов.
Об этой работе он также рассказывал совсем немного... Вообще, в биографии Блещунова достаточно белых пятен. Но удивительно ли это? Думаю, что нет. Он был не только знаком, но и дружил с выдающимися физиками, академиками А. Ф. Иоффе, П. Л. Капицей, А. И. Алиханьяном. Сегодня ни для кого не секрет, что эти люди стояли у истоков ядерной физики и всё, что было связано с их работами, строго засекречивалось. Близкие друзья рассказывают, что знаком был Александр Владимирович и с академиком А. Д. Сахаровым. Неизвестно, как сложилась бы судьба альпиниста в дальнейшем, если бы раз за разом не возвращала бы его к себе любимая Одесса...
Коллекцию пополнило интереснейшими экспонатами участие собирателя в монгольской экспедиции. Сохранился любопытный документ – справка, выданная Комитетом наук Монгольской Народной Республики, о том, что Блещунову Александру Владимировичу разрешается вывезти предметы, не представляющие собой музейной ценности: бронзовые и глиняные табакерки, фигурки божков, храмовые лампы и посуду. Так считали в далеком 1951 году... Сегодня монгольские экспонаты составляют гордость блещуновского собрания.
Вообще, предметы старины доставались коллекционеру по-разному. В послевоенные годы немало антиквариата было привезено из Германии. Фронтовики, прошедшие горнило Второй мировой, умирали; их жёны порой были вынуждены продавать или обменивать на продукты питания ценные вещи. Александр Владимирович вёл уникальную тетрадь, которую сам звал: «Тетрадка-наводка». Здесь хранились адреса и телефоны знакомых и малознакомых людей, время от времени продававших или обменивавших антикварные вещи. Иногда, чтобы приобрести тот или иной предмет, Блещунов обхаживал хозяев годами, – но непременно добивался своего. После одной такой долгой «осады» в коллекции оказался столовый сервиз майсенского фарфора.
В иных случаях действовать приходилось молниеносно... Узнав, что в небольшой деревушке недалеко от станции Бессарабская в сарае свалена церковная утварь из разрушенного храма, Блещунов отправился туда вместе с молодыми альпинистами, совершив под проливным дождем пятнадцатикилометровый марш-бросок, после чего в Одессу были доставлены ценные старинные иконы…
Зная пристрастия своего тренера и учителя, мальчишки из альпклуба высматривали старинные вещи по старым балконам, заброшенным дачам. Так в коллекции оказался металлический сундук, вычеканенный немецкими мастерами в XIX веке по мотивам произведений фламандского художника Давида Тенирса-младшего. На балконе одного из старых одесских домов хозяйка держала в этом сундуке старые вещи... Оценив находку, пацаны выменяли ее на мешок картошки... Секретер, поразивший моё воображение в детстве, оказывается, был найден на окраине Одессы. Чудесный ореховый шкаф середины XVIII века пришлось освобождать от позднейшего слоя чёрной краски.
Бывали вообще курьёзные находки. Кресло начала XIX столетия, выполненное в стиле «русский ампир» (на всем пространстве СНГ таких сохранилось только два, второе – в Санкт-Петербурге), было «экспроприировано» в одном старом доме. Жильцы держали его в коридоре, завалив всяким хламом. Представившись пожарными инспекторами, альпинисты очистили коридор от пожароопасного мусора... и, в том числе, от кресла. Вскоре оно заняло почётное место в коллекции Александра Владимировича...
Однажды, зайдя в мясную лавку, Блещунов увидел, что мясник разделывает тушу на какой-то странной доске. Доска эта оказалась частью японской деревянной ширмы конца XVII века, покрытой резными рисунками. Бесценную доску незадачливый мясник после недолгих уговоров недорого уступил. Позже у него же были выкуплены и остальные части великолепной ширмы... Другая японская ширма, из натурального шёлка с вышитым архитектурным орнаментом, была найдена на свалке. Многолетняя кропотливая работа реставраторов вернула этим вещам первоначальный вид...
Но далеко не всегда приходилось пользоваться методами, быть может, чересчур «смелыми», однако, безусловно, спасительными для ценных вещей... Часто предметы старины Александру Владимировичу просто дарили. Здесь следует упомянуть о его гениальном умении притягивать к себе людей. Пришедшие однажды в Волшебный дом становились его постоянными посетителями... Многие люди, не будучи коллекционерами, преподносили собирателю уникальные вещи.
Так произошло с Анастасией Антоновной Наквасиной, передавшей Блещунову уникальные предметы культуры и быта буддийского Востока. Были здесь посуда, средневековые свитки рукописей, различные статуэтки. Анастасия Антоновна, потомственная дворянка, в 1921 году уехав из Хабаровска, более 60 лет прожила в Китае. Там она вышла замуж за богатого русского чаепромышленника Наквасина. Вернувшись в начале восьмидесятых годов на Родину, она прожила недолго на Урале, а затем перебралась в Одессу, где познакомилась с Блещуновым и передала ему часть своих вещей, привезенных из Китая. Возможно, она же подарила коллекционеру фаянсовую статую бога счастья и долголетия Дзюродзина. Она выполнена в виде большой копилки. Монеты Дзюродзин проглатывает.
Не знаю, как сложилась легенда и причастен ли к ней сам Блещунов, но однажды он заинтриговал меня одним действом. Заглянув проведать захворавшего коллекционера, я рассказал ему о своей будущей экспедиции. Её успех зависел от множества факторов. Подготовка шла не совсем успешно, было над чем призадуматься... «Есть хороший способ узнать, получится ли задуманное тобой!» – сказал Александр Владимирович. Он подвел меня к статуэтке Дзюродзина, велел достать монету и объяснил: «Задумай желание. Брось монету в рот божку и постарайся, пока монета не зазвенит, ударившись о дно, дотронуться до головы Дзюродзина. Успеешь – все сложится удачно, нет – дело твое под вопросом». Изловчившись, я протолкнул монету в рот копилке и хлопнул фигурку по вытянутой, как тыква, голове. Вслед за хлопком раздался звон упавшей монеты... Скажу сразу: экспедиция удалась! При жизни Александра Владимировича я бросал монету еще однажды, но головы божка тогда не коснулся; последовала неудача задуманного. Впрочем, верить чудесным свойствам Дзюродзина или нет, – пусть каждый решает для себя…
Жизнь Блещунова оборвалась трагично. В апреле 1991 года Александр Владимирович лег в больницу на профилактическое обследование. В один из дней ему сообщили, что кто-то из посетителей домашнего музея пытался открыть один из стеллажей, где хранились ценные вещи. Александр Владимирович сильно разнервничался и без разрешения врачей отправился домой. Слабое сердце не выдержало такого потрясения... 21 мая 1991 знаменитый собиратель скончался.
По счастью, к тому времени на базе Волшебного дома начали создавать музей личных коллекций. Его назвали именем Блещунова... Сотрудники Одесского музея западного и восточного искусства сделали коллекцию Александра Владимировича основой музейной экспозиции. Помогла и мэрия города, которую возглавлял тогда ученик Блещунова Валентин Константинович Симоненко, работающий ныне председателем Счетной палаты Украины. (По совместительству Симоненко руководит штабом восхождений украинских альпинистов на Эверест и другие восьмитысячники в Гималаях.) Отселив жильцов соседних квартир, мэрия расширила помещение экспозиции. Был сделан ремонт. Сегодня музей посещают тысячи экскурсантов; здесь постоянно действуют художественные выставки, проводятся литературные и музыкальные вечера. Профессионалы прилагают недюжинные усилия, возрождая предметы искусства, ранее хранившиеся без реставрации. Как и при жизни Блещунова, здесь живет радостный дух общения, мастером которого был Александр Владимирович...
Я снова прохожу по залам Муниципального музея личных коллекций имени А.В. Блещунова. Прекрасные, грамотно оформленные стенды.... Все здесь теперь чинно и очень правильно. Только, пожалуй, исчезли сказочность и некоторая бесшабашность, так манившие меня сюда в детстве. А может быть, мне это все показалось, опять же, как герою Уэллса? «Оглянувшись, думал я, что увижу дверь Волшебной лавки, но её там не было! Не было ни двери, ни самой лавки, – ничего, кроме обычного простенка между салоном живописи и витриной с живыми цыплятами!..»
За последние тридцать лет я из ровесника маленького Джипа сделался однолеткой его отца; то, что для меня было удивительным тогда, стало обыденным сегодня. Но… Когда впереди у меня сложная экспедиция, я прихожу в Волшебный дом и прошу директора музея Светлану Ивановну Остапову приподнять стеклянный колпак, закрывающий статуэтку бога счастья Дзюродзина. Я бросаю монету в рот божка, – так, как научил меня удивительный человек Александр Владимирович Блещунов...
Хочу выразить глубокую признательность коллективу Муниципального музея личных коллекций им. А. В. Блещунова, лично: С. И. Остаповой – директору музея, В. Н. Лысь – за предоставленные архивные фотографии и материалы.