Стихи

Виталий Амурский 

Опять простор
бескрайний скифский
Однообразен и уныл,
И ночь похрустывает кислым
Зеленым яблоком луны.
Колес вагонных стук
знакомый,
Ко сну склоняющий слегка,
Туч легких огненные кони
Вдали бегут без поводка.
Как сорок лет назад и больше,
В те дни, когда тут спела рожь,
И так же думалось, о Боже,
Как мир широк, как тесен все ж.

***

Одесса alla prima

1. Жаркий день

Май — двойник Нерона —
Жжет дома Одессы,
Пляжи Ланжерона,
Камни-волнорезы.
Радугой косой,
Продолжая бег,
Черноморья соль
Бьет брег.

2. Багрицкий

Турок ли фелюги,
Греков ли шаланды —
Флибустьеров юга
Торсы шоколадны.
Пена голубая,
Музыка и стих
Рыбьими губами
Лижут тени их.

3. "Привоз"

Как звонкий бег трамвая
И поутру метла,
"Привоза" речь хромая
Мне просто так мила.

Реконструкция одной прогулки

Валентине Голубовской

...И парус из книжки детской,
И карта с розой ветров

Отметятся речью веской,
Как музыкой, между строф.
А около — из ниоткуда —
Вдруг встретится взглядом
с тобой
Печальная, как Гекуба,
Дворняга на мостовой.

На Приморском бульваре

Одесским друзьям

Соляного замеса
Ветер с моря упруг...
Ах, Одесса, Одесса —
Мой спасательный круг!
Будто альфа с омегой,
Вдруг, смешавшись, сошлось:
Беня Крик и Онегин,
Дух азартный, как штосс!
А откуда-то свыше
Птичий слышится альт,
И, как палуба, дышит
Под ногами асфальт.

Броненосец «Князь Потемкин-Таврический»

Не все в зрачки уместится,
Но, как пунктир,
Потемкинская лестница –
Смещенье перспектив.
И – моря даль безмерная,
Куда, не покорясь,
Ушел в бессмертие
Корабль-князь.
А там, где в тучах-клочьях
Небесный перекат,
Румынские и прочие
Чужие берега.
Чужой любовью тусклой
И музыкой чужой
Сошлись навек над русской
Размолотой душой.

* * *

На ароматы воздух щедр
Между каштанов и акаций,
Душе и сердцу не в ущерб
Его оттенки на закате.

Но только жителям мансард,
Где рядом черный хлеб и кисти,
Стекает лучшей из масандр
Закат янтарно-золотистый.

* * *

Диск багрово-пунцовый
Незаметно сгорел,
У дворца Воронцова
Ни гостей, ни карет.
Прочно заперты двери,
Лишь акации в ряд
В потемневших ливреях
Будто слуги стоят. 

"За тенью Пушкина..."

Южные версты 

Под радугой сверкающе-изогнутой –
Дорога сквозь дурманящий озон.
Подсолнухов расплавленное золото
Стекает за раскрытый горизонт.
Тень коршуна тревожно-невесома,
Как казака заточенный тесак,
И – тишина, быть может, до Херсона,
Где узник ты – у времени в тисках.

Львовское

Когда под вечер августовским воском
Закат стекает с неба без осадка,
В рыжеющих слегка деревьях львовских
Есть старым львам присущая осанка.

И каждый дом по-своему отмечен:
Кто – аркою, кто – лестницей со скрипом,
Кто – барельефом, кто, увы, картечью,
Кто – двориком, за пазухою скрытым.

* * *

Ни огорода. Ни бузины.
Ни дядьки в Киеве.
Осень. Порог зимы.
Птицы гнезда покинули.
Струнами тихих арф
Мокрый снежок над городом.
Плащ застегни и шарф
Малость поправь на горле.
Хмуриться не резон
Даже в тоске и скуке.
Просто еще сезон
Кончится через сутки.

Похвальное слово генералу Инзову,
начальнику управления
иностранных колонистов Южного края 

Иван Никитич Инзов –
Российский генерал,
Без клобука и ризы
Крестил – не выбирал.
Болгарина и грека
Брал под свое крыло.
Дух братства – лучший лекарь
В отчестве кривом.

Без церемоний барских –
Указ и – свой уже!
Правитель бессарабский
По чину – не в душе.
Таким, смотрящим прямо,
Добро – не ремесло.
Ах, Пушкин, как же, право,
Тебе с ним повезло.

Третье отделение 

1.

И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ…
Лермонтов

Голубые мундиры
Видом не палачи.
Крысам – щели и дыры,
Этим – к душам ключи.
По дворцовым паркетам
Николаевский сыск:
За опальным поэтом
Тенью клеится Икс.
О, России проказа –
Боль и горе уму
На дорогах Кавказа,
В воронцовском Крыму.
Меньше дыма от ветра
И еще унесет…
Только нет мне ответа:
Отчего это все?

2.

Наследникам
Бенкендорфа

Доколь жандарма совесть гложет,
И по ночам он плохо спит,
Не все потеряно, быть может,
Для человека, что в нем скрыт.
Но человек приличный вроде,
Как в тихом омуте вода,
В ком дух жандармский тайно бродит,
Уже потерян навсегда.

* * *

Пьянящая свежесть озона,
Стрекозьих порханий слюда!..
И счастлив я как-то особо,
Что снова добрался сюда,
Где, южным созвездьям внимая,
В прожженных ветрами степях
Печальною медью Валдая
Отмечен украинский шлях,
Где неба полночного губка
От пыли историй черна,
Но море такое, как будто
С ним Пушкин простился вчера.

Париж