Дом, который построил ... первый одессит

Олег Губарь

Полагаете, заголовок - для красного словца? Вовсе нет. Берусь со всей ответственностью утверждать, что имя первого одессита мне доподлинно известно. Как и обстоятельства сооружения оным самого первого одесского домостроения. Итак, обо всём по порядку.

Общеизвестно, что указом императрицы от 27 мая 1794 года Иосиф Де-Рибас назначался главным начальником виртуального на тот момент порта. Для осуществления сего грандиозного проекта он учредил Экспедицию строения города, директором которой поставил великолепного исполнителя, военного инженера Франца Де-Волана, автора и дизайнера, как сказали бы теперь, компьютерной версии предполагаемой Одессы. Де-Волан разлинеил на плане выделенные под застройку участки, из числа коих в первый же год существования Экспедиции было роздано 159.

Возникает закономерный вопрос: кто же оказался первым на очереди в ходе раздачи этих участков и кто успел отстроить свой дом, опять-таки, в первую очередь? Отвечая на поставленный вопрос, мы и узнаем имя первого одессита, а равно местоположение возведенных им строений. Это генерал-поручик князь Григорий Семенович Волконский - командующий всеми войсками, расположенными тогда в данном регионе, второе после Де-Рибаса по старшинству лицо в новостроящемся городе и, между прочим, отец будущего декабриста. Князь получил довольно обширный земельный надел в начале нынешней улицы Ришельевской, по нечетной стороне, между Ланжероновской и Дерибасовской. Среди первых на очереди были, разумеется, и Де-Рибас и сам Де-Волан. Принимая во внимание означенные факты, можно констатировать, что злоупотребление служебным положением в Одессе имеет давнюю и славную историю. Любопытно, что упомянутый участок Волконскому отвели еще 19 августа 1794 года, то есть за три дня до официального, скажем так, основания города.

А теперь - сюжет поистине фантастический. В канун 200-летнего юбилея Одессы нам с профессором-археологом Андреем Добролюбским пришла в голову, на первый взгляд, прямо-таки безумная идея: раскопать остатки этого мемориального одесского дома. То есть как бы материально зафиксировать момент рождения Южной Пальмиры. Безумству храбрых поем мы славу... Правдами и неправдами, в совершенно авантюрном стиле, мы завербовали и подрядили на эту "аферу" сколько-то добровольцев, вскоре получивших в народе название Клуба городских сумасшедших имени Володи Дубинина. Невероятно, но за два с половиной месяца изнурительной даровой работы мы сумели заложить огромный раскоп в сквере близ знаменитого Оперного и местами углубиться в грунт на семь и более метров от современной поверхности! В результате была написана изумительная страница истории нашего замечательного города - буквально первые часы его существования и воссоздан сам РИТУАЛ ОСНОВАНИЯ ОДЕССЫ.

На прилагаемой иллюстрации (стенд из экспозиции краеведческого музея) вы можете рассмотреть почти всю атрибутику, связанную с этим ритуалом. Предметы эти обнаружились на самом дне раскопа, в закладной траншее под фундамент дома Волконского. Два фрагментированных роскошных хрустальных кубка и стопка последней четверти XVIII столетия - подобные имеются лишь в собрании Эрмитажа и знаменитой коллекции Лемкуль. Фрагмент стеклянного подноса. Металлический кинжал. Монета с вензелем императрицы, по традиции положенная под угол новостроящегося здания. Кроме того, были найдены осколки старинной бутылки и даже остатки пробки. День и час основания города обретали всё более рельефные очертания.

Трое участников ритуала, оказывается, использовали свою эксклюзивную тару - все сосуды типологически разные, - что не удивительно в той подлинно бивуачной обстановке. То есть достали кубки и стопку прямо из своих походных сундучков. Затем подняли тост за процветание будущего города, разбили бокалы оземь, воткнули в только что отвоеванную землю клинок, положили на счастье монету, и... первый дом Одессы был заложен. Не вызывает сомнений и состав триумвирата: несомненно, это были сам потенциальный домовладелец, Волконский, и его наперсники Де-Рибас и Де-Волан.

История самого дома также изобилует знаменательными событиями и учитывает массу значимых исторических персоналий. Так, Волконский недолго радовался своему одесскому приобретению: не прошло и трех лет, как он оставил новый город. С середины 1800-х принадлежащие ему строения отошли к сподвижнику герцога Де-Ришелье, барону Жану Рено. Этот чрезвычайно деятельный француз надстроил один из одноэтажных флигелей дома Волконского, на пересечении Ришельевской и Дерибасовской, вторым этажом - здесь-то в 1820-х и помещалась гостиница, в которой квартировал ссыльный Пушкин. А левее этого здания, ближе к Городскому театру, Рено встроил так называемую "овальную залу для балов и собраний", первый аристократический клуб Столицы Юга. Угловой флигель со стороны Ланжероновской занимало воспетое Пушкиным коммерческое казино - излюбленное место разного рода комиссионеров, преимущественно занимавшихся морской торговлей. Мемуаристы описывают это шумное продымленное заведение, в котором биржевые маклеры, шкиперы, общественные нотариусы, купцы по ходу игры в домино или на бильярде обсуждают условия сделок, страховые риски, цены на зерно и политику на Балканах, по десять раз на дню смакуют настоящий йеменский мокко, хиосскую мастику, кипрское вино, британский эль.

В подвале того же дома издавна собирались заядлые картежники. Сохранились авторитетные свидетельства, что в этих полночных бдениях принимал участие сам городской полицмейстер Шостак, блестяще умевший распознавать любые уловки гастролирующих шулеров. Так, однажды он приказал арестовать до выяснения... колоду игральных карт, на поверку оказавшихся краплеными. Целую ночь колода находился под присмотром околоточного и двух квартальных надзирателей, а утром игра была продолжена новою колодою, и заезжий аферист продулся в пух. Здесь же, говорят, баловался картишками и сам Александр Сергеевич. Так ли это, сказать трудно. Однозначно заявляю лишь то, что в процессе зачистки пола этого подвала (во время наших раскопок) тут действительно обнаружились свидетельства долговременной и крупной игры - много монет 1810-1830-х годов, уникальная костяшка домино, игральная кость и прочее.

Следующий дом Рено на бывшем участке Волконского располагался по Ланжероновской в направлении Итальянской, до участка, принадлежавшего Маразли-отцу. И мы также частично вскрыли его двор, веранду и подвалы. Дом этот сколько-то лет арендовался для губернатора, а потому иногда именуется "дворцом Ланжерона". А надо сказать, что обитал в нем не только граф Ланжерон. Дело в том, что на плане города 1814 года дом этот уже значится как резиденция губернатора. Стало быть, в нем какое-то время работал Ришелье, а затем, вплоть до приезда в 1815 году Ланжерона - фактически исполняющий его обязанности генерал-майор Томас Кобле. Тот самый "одесский шотландец", в честь которого названа одноименная улица.

С этим домом связан презабавный исторический анекдот. По свидетельству современников, Ланжерон был крайне рассеян и забывчив. И вот что он учудил в дни визита в Одессу (1818 год) самодержца российского Александра 1. Император остановился в резиденции Ланжерона. Отправляясь утром по каким-то срочным делам в город, этот последний, якобы, запер своего монарха в отведенных для него покоях, и тот так и просидел целый день взаперти. Из этого курьезного эпизода следует весьма симптоматичный вывод: шутки шутками, а вот пребывание в "нашем доме" императора, а также видных исторических лиц - Нессельроде, Каподистрии, великих князей, родственных царской фамилии европейских венценосцев, да и приятельствовавшего с Ланжероном Пушкина и т. д. - фиксируется однозначно. В упомянутой "овальной зале" по Ришельевской бывал будущий император Николай Павлович.

Этим история комплекса строений, принадлежавших Волконскому-Рено, конечно, не исчерпывается. Можно вспомнить, например, находившийся при отеле Рено знаменитый ресторан Цезаря Отона - обходительного кухмистера, опять-таки прославленного Пушкиным. Припоминаете, поэт говорит о превосходном вине, доставляемом на стол из погребов самим ресторатором? Хотите знать, о каком вине идет речь? Извольте. В черновиках "Евгения Онегина" значится: "Шабли, студеное вино, из погребов принесено на стол услужливым Отоном".

Домостроения Рено меняли владельцев. Принадлежали дочери барона, княгине Кантакузин, братьям Стифель, барону Кальма... Угловое здание по Дерибасовской, 10 неоднократно перестраивалось, надстраивалось, горело, но все же отчасти сохранило облик более чем столетней давности. Дом на углу Ланжероновской довольно долго, до конца третьей четверти XIX века, оставался полутораэтажгым. В это время он принадлежал крупной фирме Беллино-Фендерих (впоследствии Беллино-Коммерель). В 1875-1876 годах фирма возвела на этом месте один из крупнейших тогда в Одессе офисов. Проектантами и строителями были видные одесские зодчие Ф. П. Гонсиоровский и В. Ф. Маас. Небезынтересно, что впервые в истории местного домостроительства рабочие, выполнявший подряд, обеспечивались солидной техникой безопасности и революционными по тем временам условиями труда - они получили даже душевые!

В доме этом продолжительное время помещалось одесское отделение Лионского кредита, а в советское время - управление гострудсберкасс (разгребая землю, мы наткнулись на кучу битых стеклянных табличек, призывающих граждан хранить трудовые сбережения именно здесь). История офиса Беллино-Коммерель оборвалась в 1941 году, в дни героической обороны Одессы. Разрушенное авиабомбой, здание простояло в руинах несколько лет. В ходе раскопок мы наткнулись также на остатки зенитной батареи - небольшую бетонную площадку, фрагменты узла связи, многочисленные гильзы и др. После войны остов дома разобрали немецкие военнопленные. Укрепление грунта под проседающим Оперным в середине 1960-х проводили с помощью силикатизации грунта, и на территории разобранного дома построили маленький стекольный заводик, следы которого мы также обнаружили.

В последнее время всерьез обсуждается вопрос о частичной застройке сквера, где когда-то начиналась Одесса. И в этом контексте мне приятна мысль, что проектанты намереваются как-то увековечить памятным знаком то самое место, где в далеком августе 1794 года у колыбели Одессы плечом к плечу стояли ее первостроители - Де-Рибас, Де-Волан и Волконский, где ступала нога Де-Ришелье, Кобле, Ланжерона, Пушкина, Воронцова. Что ж, как принято говорить, быть по сему!