Дом Рафаловича

(комментарии Александра Дорошенко)

На "тяжелом" перекрестке Пушкинской и Греческой стоят грузные массивы двух банков, Общества взаимного кредита и Учетного, а через дорогу, на углу, расположился дворец - стилизованный под французское барокко дом Рафаловича. Построил его в 1857 году Л.Ц. Оттон. Великолепный козырек центрального входа выполнено из тонкостенного чугуна фантастически изящной и сложной работы. В России эту технику чугунного литья освоили в конце девятнадцатого века и поразили мир на Парижской Всемирной выставке чугунным кружевом знаменитого павильона. Известна история, когда два, встретившихся на этой выставке промышленника, обменялись часовыми цепочками, француз предложил свою, золотую, русскому, за его, выполненную из филигранной чугунной паутинки. Он, француз, искушенный в технологии литья, поверить не мог, что такое из чугуна возможно сделать.

Внутрь дворца ведет многомаршевая лестница, а вестибюль роскошен и прохладен в любую жару. … На ступенях этой мраморной резной лестницы иначе течет время …

Теперь в здании расположен прелестный музей Западного и Восточного искусств и в нем работа Караваджо "Взятие Христа под стражу". В ночном саду Гефсимании воины с факелами и, в центре полотна фигуры Христа и целующего его указующим знаком Иуды из Кариота. Качающийся на ветру фонарь резко разрывает темноту сада и выхватывает из неё фигуры убегающих учеников, спасающих свою жалкую жизнь, лицо Иоанна, с открытым в страшном крике ртом, и два лица, скорбное Христа и предающего его целованием Иуды. Такая боль в этих двух лицах, и, не знаю, в каком больше страдания. Время остановлено на этом холсте и немилосердно длится, как и эта, самая трагическая ночь человечества. В мире существуют немногие творения человеческого духа, ради которых стоит пересечь континенты и прикоснуться душой. Таков Пергамон в Берлине с воссозданными воротами Вавилона, решетка Летнего сада в Санкт-Петербурге и вот эта работа Караваджо. Насчет решетки этой, я читал где-то очаровательную историю, что некий английский лорд, будучи заинтригован и несколько даже раздражен непрерывными хвалами знаменитой уже, хоть и только что созданной Питерской решетке, вошел своей яхтой в Неву и вышел из яхты на палубу только когда она стала напротив Летнего сада, у его решетки. Постоял, посмотрел, сказал: "Yes!" и, спустившись в каюту и более в Питере ничего не считая нужным смотреть, ушел домой в Англию. Так и с этим полотном Караваджо. Вполне нужно и следует приехать и постоять рядом. Раз в жизни, по крайней мере, это следует сделать.