Ланжероновская

(комментарии Александра Дорошенко)

Ланжероновская (Ласточкина, до 30-х годов XIX века Портняжья) пряма и пуста. Это ощущение рождено редким для Города отсутствием деревьев на узких ее тротуарах и еще, пожалуй, странной выбритостью, "до гола", всей правой стороны улицы. И потому летним знойным днем ее непременно минуешь, обойдя стороной, в ней этот зной застоялся, им пышут стены домов. ... Выйдя к перекрестку по Екатерининской, постояв, поворачиваешь к Дерибасовской, и так обходишь стороной Ланжероновскую. А зимним холодным и ветреным днем на ней особенно холодно и неуютно сердцу, и ты вновь пройдешь стороной. Не в жаре и не в холоде дело, на ней бывает одиноко сердцу и идти по ней следует только с другом, о чем-нибудь с ним говоря.

Вся правая сторона Ланжероновской состоит из сохранившихся старых и характерных для Города двухэтажных домов. В Городе их много, они приземисты, просто устроены, просты декором наличников, с двухскатной крышей и проездными воротами. По второму этажу у них устроены балконы и они опираются на выкованные из толстых прутов витые кронштейны. Начальный дом улицы --- это перестроенный дом Ланжерона. Весь этот квартал в границах Ланжероновской и Дерибасовской улиц состоит из каре зданий - сверстников. Да и с левой стороны Ланжероновской, в ее центре, под номером 28-м, стоит такой же старый двухэтажный дом. На этой гравюре он виден от угла Гаванной третьим.

В среднем им по сто пятьдесят лет и когда-то они были совсем молодыми. Они поставлены здесь навсегда, и видеть могут только свое ближайшее окружение. Даже дом, им сверстник, стоящий за ближайшим перекрестком недоступен и они никогда его не увидят. Возникшие одновременно, здание на Ланжероновской и здание на Херсонской и стоящие напротив друг друга дома в начале и развилке Гоголя и Военного спуска --- вместе им не сойтись. Они стоят вперемешку, старые и не очень и совсем уже молодые дома, построенные разными поколениями горожан по свойственным им вкусам и предпочтениям. Много поколений жильцов сменилось в них за прошедшие столетия. Изменялась в домах мебель, уходили старые хозяева, а новые часто рождались прямо в их стенах и здесь же учились ходить, как потом и их дети. История дома состоит из жизни и судеб людей, последовательно сменявших друг друга. Эти стены много видели и слышали, молча наблюдая жизнь своих обитателей. Они помнят тяжелый шелест бальных платьев и звон офицерских шпор, царапавших немилосердно паркет (и сегодня можно различить царапины на поверхности старого дубового паркета), золотое шитье эполет и спокойную гордую плоскость сменивших эполеты погон, вереницу торжеств, расставаний и встреч и навсегда отъездов (на военные компании, как говорили тогда, в дальние страны с возвратом и без), горе и радость. У их дверных, теперь покосившихся косяков, женщины всех этих времен провожали своих мужчин и шептали слова охранительной молитвы. Зарубки о росте ребенка видны на этих косяках и теперь уже неизвестно, кто был этот растущий, выросший и навсегда ушедший в этот дверной проем человек. Своих жильцов провожали парадные ступеньки, ведущие на солнечную улицу, --- детьми на учебу, --- юношами на свидание (каким летящим был шаг этих ног!) и потом --- стариками, шаркающей походкой идущими пройтись по Бульвару. И все начиналось вновь, потому что поколения сменяли друг друга, изменялись привычки и вкусы, одежда и речь, только дома старели и не изменяли свой привычный облик и так дожили до наших дней и встретили нас. Без людей дома эти были просто камень, положенный друг на дружку в определенном порядке, дерево оконных рам и дверей, ковка ворот и мрамор ступенек. Но за прошедшие столетия они срослись с жизнью своих обитателей, приняв их всех в свои стены, всех полюбив. Они баюкали нас малышами, храня тишину, они сдерживали порывы рвущегося с моря ветра и потоки бьющего в окна дождя, ограждали от сверкающей молнии и любили нас, радуясь радостям и разделяя беды.

Вот я перехожу улицу и, став на противоположном тротуаре, долго смотрю в лицо этого дома. Он двухэтажен, основателен и тяжел стариковской тяжестью. Все его тело в рубцах от полученных ран и утрат. Два его соседа к Гаванной были моложе, но их не стало, и теперь рядом с ним выбоина за забором и на углу сталинской дом, украшенный туалетной плиткой. В сторону Екатерининской два дома сохранились. Но все они, давнишние соседи, утраченные и оставшиеся, были моложе. Это заметно в декоре --- на их лицах много лепнины и измельчен рисунок. Он же здесь самый старый и на стенах его читается дыхание стиля --- плоскость стены выделена скупым рисунком наличников и великолепны дуги обрамлений парадного входа и окон. Его правая парадная часть, где теперь проездные ворота, была строителем выделена особо, и теперь сильно изменилась --- урезаны по низу два "дворцовых" окна, а под ними был устроен когда-то высокий парадный арочный вход. Седые брови наличников нависают над внимательными его глазами, сейчас рассматривающими меня. Он чуть удивлен --- редко кто из бегущих в суете дел по этим тротуарам его замечал. … Но, как и столетия назад, он стоит на ногах еще крепко, принимая нас и провожая, и узнавая наши шаги по ночному тротуару, торопящиеся к себе домой. К нему, ждущему нас всегда.

На перекрестке с Гаванной была глубокая балка Военного спуска. Эти балки сильно усложняли жизнь нашим предкам --- надо было их как-то преодолевать или далеко обходить. В ливень они превращались в реки, а подсыхая, в болота, и еще подсохнув, в страшные тучи пыли. Если уж существовал мост через Дерибасовскую над этой балкой, то, наверное, был мост и в районе будущей Ланжероновской улицы, пока не засыпали верхнюю часть балки. И жаль, мосты в Городе --- это так красиво!

Сейчас выяснил--- там был деревянный мост, и он там остался стоять, он просто засыпан. Мы все эти годы ходим по невидимому мосту --- из Горсада на Ланжероновскую и обратно. Он, наверное, имя имел, и возможно, как и улица в те годы, назывался Портняжьим. … Как и ниже по течению балки стоящий Сабанеев, этот был тоже арочный с перилами, но шел дугой и красиво смотрелись на нем кареты. Пробегал по нему Пушкин. … В Москве тоже есть такой, укрытый в земле мост, через Неглинную --- Кузнечный. Теперь, зная правду, вы, проходя этим мостом, можете подойти к его перилам, облокотиться и так постоять, лицом к морю, туда, где из-за поворота выступают арки Сабанеева моста.