Дворец для золушки
Александр Дорошенко
Он одноразовый Дворец, построенный только для этого бала. Даже не на один день был он создан - только на один этот вечер.
В Городе есть большой район, где весело и весь день стучали молотки и топоры, пели пилы, где всегда пахло древесной стружкой и дегтем. Там делали кареты и повозки. Улицы там, поэтому так и назывались: Кузнечная и Дегтярная, а между ними Каретный переулок. Здесь жили ремесленники, в основном трудолюбивые немцы. Теперь это самый центр Города, тихие и спокойные, заросшие зеленью улицы, здесь практически нет движения транспорта, но когда-то это была очень шумная рабочая окраина, с громадными дворами, шумом работы и множеством колесных экипажей и повозок.
Дома здесь двух и одноэтажные, преимущественно застройки восьмидесятых годов девятнадцатого века, но уцелело несколько совсем старых, видавших все эти кареты и повозки, помнящих множество таких редких теперь на улицах Города лошадей, цоканье копыт и шумное всхрапывание жующих корм тружеников извоза. И веселый перестук кузнечных молотков.
Однажды здесь выполняли срочный заказ - карету для Золушки. А на углу Пушкинской был построен Дворец и заказан для нее Бал.
Жила в Городе маленькая девочка. Родители ее куда-то надолго уехали и жила она со своей бабушкой в маленьком домике в Каретном переулке. Жили они скромно. Днем они гуляли по улицам Города, а перед сном бабушка часто читала ей чудесные книжки и так, однажды, когда за окном их домика шумел злой осенний дождь, бабушка прочла ей историю о Золушке - Пепелюшке, маленькой девочке, у которой тоже куда-то подевались родители. Как топила она большую каминную печь, и выгребала из нее золу, отчего всегда были черными ее руки, и их не удавалось дочиста отмыть холодной ледяной водой. Как дружила она с маленькой мышкой, которой жаловалась, что нет давно мамы. У мышки были глазки-бусинки, вежливые лапки … она все понимала… Так вечер за вечером читала бабушка своей внучке эту старую и правдивую историю, где маленькую девочку звали Золушка и как однажды поехала она на дворцовый бал, … в золотых маленьких туфельках.
Когда бабушка шла спать и девочка оставалась одна в своей постельке, она долго лежала с открытыми в темноте комнаты глазками, и казалось ей, что это она сама маленькая замарашка с въевшейся в руки черной угольной копотью, что за окном, вместо злого дождя, лег тихий глубокий снег… Как выходит она из дверей их старого домика, а там, прямо посреди Каретного переулка стоит и ждет ее золотая карета, вся в огне золота и факелов… И черные лошади обернувшись к ней бьют нетерпеливо копытами в булыжник мостовой. И летят из под кованных копыт искры… Пора в путь! Как потом неслась через весь Город карета, ко Дворцу, к высокой в коврах лестнице, и много людей стояло вокруг, но сама лестница была пуста… И бежит она вверх по ступенькам, а там, на самой последней, стоит ее мама и ждет ее, распахнув объятием руки… И много ночей снился ей все тот же прекрасный сон, как бежит она по бесконечным этим ступенькам, как опережает ее сердце, … боясь не успеть добежать …
Как водится, шли годы, и росла девочка. Она хорошо училась в школе, помогала старенькой бабушке… Ее многому научили и она поняла, что история про Золушку выдуманная сказка, что никогда не было этого бала… Но засыпая, она видела все тот же сон - про золотую карету, и черных ночных лошадей и свет на верхних ступенях лестницы, в котором ее ждет мама …
Однажды ночью она услышала странный стук. Спал Город, и все на их улице спали, спали даже дворовые собаки и ее любимец Полкан… А стук был как мелодия, стучали молоточки, тихо, трудолюбиво. Что-то они там заколачивали, как гвоздики, что-то пилили пилы, что-то мастерили старые мастера. Это было как песенка, … что все непременно получится …
Так продолжалось много ночей подряд, пока была зима и лежали сугробы снега по бокам городских улиц, пока нес ветер снежную злую крупу… И наступил первый теплый весенний день, когда вернулись в Город ласточки, и первые почки на веточках еще не видимые взгляду, но вполне ощутимые…
Вот этим вечером все и произошло.
Это было пугающе красиво - в уже ночную, освещенную фонарями Пушкинскую улицу, плавно и стремительно развернувшись, ворвалась карета и в двойном ряду пылающих фонарей шестерка вороных в львиных гривах лошадей пронесла вдоль всей этой улицы золотую карету. Искры сыпались от копыт и гранита булыжников. Разбегались в испуге прохожие. Прогремели копыта по булыжнику мостовой и намертво стали у ворот бешенные кони… Распахнули дверцы прыгнувшие с запятков кареты веселые расторопные слуги (еще недавно бывшие просто шаловливыми мышатами) и самая маленькая в Городе ножка ступила осторожно на тротуар.
Худенькая и стройная как оловянный солдатик девушка в белом из пены платье … осторожно пряча руки от жадных окружающих глаз (не вполне успели отмыть копоть золы), … невесомо ступая по плитам подъезда, прошла в распахнутые торжественно двери… Ветер с моря успел распушить и ласково пригладить ее растрепавшиеся длинные волосы, пока шла она к распахнутым высоким дворцовым дверям.
Эта торжественная лестница только один раз жила полной жизнью - в тот день, в тот вечер, когда испуганная девчушка поднималась по ее ступеням вверх, к свету, к музыке… Стояли по сторонам лестницы королевские гвардейцы и каждый держал в поднятой приветствием руке зажженный факел …
Ради этого Бала стоило строить Город, мостить его улицы, ковать бешеных лошадей, ковать из лепестков роз на усиках рессор золотую карету, … только на один этот вечер. Стояло над Городом в ту ночь высокое холодное и прозрачное небо и на нем множество мигающих любопытных звезд, ярко горели уличные фонари, миллионы свечей дружно и весело горели в высоте бального зала и на его стенах, и яркий свет готических окон далеко был виден идущим в море кораблям. Много лет рассказывали потом бабушки своим засыпающим внучкам эту однажды увиденную ими историю, как ярко светились огнями окна Дворца, как играла музыка и когда замирала, били лошади копытами по плитам двора, ждущие свою юную повелительницу черные лошади, с яростными белками африканских невиданных глаз.
Шла девочка высокими дворцовыми залами и искала свою маму, а за нею шел ничего так и не понявший принц …
И как потом, когда башенные часы на колокольне Собора начали бить удары двенадцатого часа, и вторить разными голосами им стали часы на Театральной и других площадях Города, рванулись с места ждущие кони и вынесли карету к самым ступенькам этой парадной лестницы, прямо под ноги бегущей по ступенькам своей повелительницы, … как катилась по ступенькам вниз маленькая золотая туфелька, как звенела она, прыгая со ступеньки на ступеньку, … как бежал, перепрыгивая сразу через несколько ступеней, принц за беглянкой, а потом, возвращаясь в бальную залу, безутешный, он подобрал невесомую золотую туфельку …
В этом переходе между дворцовыми башнями они потом объяснились …
И жили они долго-долго и счастливо, родились у них дети, мальчики и девочки, и все девочки оказались светловолосыми красавицами, в маму, а мальчишки были, как принято в Городе, темноволосы и смешливы, … а потом родились и мы …
Вот с тех самых пор и стоит заколоченным этот Дворец, … Но когда-нибудь в Городе вырастет девочка… Она будет расти, как растут все дети, с куклами, игрушками, и будет у нее любимая собака, длинноухий и короткохвостый пес… Но однажды ей неосторожно кто-нибудь из старших в семье расскажет старую, давным-давно позабытую историю, о девочке с почерневшими от золы руками …
В этот вечер в Городе тихо начнется работа, кузнечная и столярная, и каменных дел мастера станут подправлять стены старого Дворца. Да и булыжник надо поправить на наших уличных разбитых дорогах… Торопиться в этой работе они не станут, девочке ведь надо еще вырасти …
Но наступит день, … когда распахнутся эти решетки и зажгутся разом все городские фонари вдоль всех городских улиц … и маленькая ножка вновь ступит на первую ступеньку лестницы, ведущей … в наш настоящий завтрашний день.