Два лучше, чем один (Илья Ильф)

Александр Дорошенко

Основная формула наших школьных лет была:

Илья Ильф + Евгений Петров = Остап Сулейман Берта Мария Бендер бей

Самая важная из всех, ключ к нашей судьбе. В сгущенном воздухе эпохи, где миазмами клубились страх и ложь, ненависть и корысть, у нас, мальчишек, был свой воздух, чтобы им надышаться. Это старая история, однажды использованная Джованни Боккаччо: - в стране бытовала чума, она пропитала все, к чему ты был вынужден прикасаться - воздух, который отведен был властями страны для дыхания, школьные учебники, лица учителей, уклончивые или слишком громкие голоса взрослых, любое, сложенное из алфавита кириллицы слово, и матерчатые тряпки с лозунгами. А эти двое ушли куда-то на обочину, за город, уселись там на пикник, прихватив бессарабское вино в пузатых пыльных бутылках и к нему овечий сыр, и стали рассказывать себе и нам всякие истории, чтобы вылетела из души вся эта муть, но, главное, чтобы надышаться и нам дать возможность подышать чистым воздухом полей и трав и лесов и горных вершин.

Мы дышали своим, чистым и не отравленным воздухом. Мы слышали их слова, и поэтому крикливые и въедливые слова большинства, которыми был наполнен воздух, покрыты стены домов и все клочки развешанных материй, нами вовсе не замечались, а, замеченные, вызывали почему-то улыбку, вовсе не будучи на такую реакцию рассчитанными.

"Вас, как первую любовь ...",

- никогда не забудет наше благодарное мальчишеское сердце! Одесские мальчишки, нам братья и ровесники, Илья и Евгений, их родил Город, вырастил и наделил пониманием без назидательности, осторожностью, без подлости виляющего хвоста и открытой честностью взгляда. Они одни в чумной стране работали с голосу, а вокруг писала густопсовая сволочь и, в основном, строчила доносы. И на них, за неумеренный смех в реконструктивный период, за неуместную и весьма подозрительную веселость, за популярность (вот за это готовы были линчевать!), спустили свору собак.

Есть такая немецкая сказка о Крысолове - там, играя на флейте, увел из города всех крыс музыкант, но затем, обиженный магистратом, он вернулся и увел за собой всех городских ребятишек. Не станем задумываться над странностями немецкой бюргерской морали. Но эти двое, они пошли впереди и веселая, ими наигранная мелодия, увела нас, мальчишек, за ними в чистые поля и спасла от вырождения и болезней. И мы выросли здоровыми, без комплексов, помнящими, без мстительности, веселыми, без надрыва, добрыми, вопреки злобе времени, честными, вопреки обучению. И научились смеяться, а доносы писать не научились!

Наконец-то установили памятную табличку на доме № 47 по Екатерининской, где с 31 марта 1931 по 1 апреля 1932 года работал управдомом Остап Сулейман Берта Мария Бендер бей (Задунайский*).