Ночные тени в городе
Александр Дорошенко
Это Хромой Бес из плутовского романа Луиса Велеса Де Гевара показывает лиценциату дону Клеофасу, начинающему влюбленному и вечному студенту, ночную жизнь Мадрида. Время - час ночи и конец июля где-нибудь в 1640 году. Бес для этого разом приподнял все мадридские крыши. Смотрят они на город с его самой высокой точки, с колокольни храма Святого Спасителя. У нас теперь есть такая же высокая точка, чтобы подсмотреть ночную жизнь горожан, - это крест колокольни Спасо-Преображенского собора. И названия храмов в принципе одинаковы. У нашего более удобен крест, на нем есть косая дополнительная перекладина и на ней можно удобно сидеть. Но под крестом есть удобная площадка. Вот на ней расположившись, можно присесть на позолоченный шар в основании креста, закурить, и спокойно наблюдать Город.
Интересен черт, сидящий верхом на кресте!? Наших православных крестов черти, судя по отзывам очевидцев, боятся как огня. Вот и Гоголь писал. … Разве что ночью, … Либо сила в православии, а не в созерцательности католицизма. Хромой Бес здесь похож на наших городских котов. У Булгакова тоже кот, и в равной мере мастер на такие проделки с людьми.
Как позже выяснилось, этот Бес притворялся хромым, на самом же деле бегал он, при необходимости, достаточно резво, отбросив костыли. И вообще он таскал их с собой неизвестно с какой целью, поскольку чаще летал, чем ходил по земле. Как у Михаила Булгакова, где кот, тоже неизвестно зачем, всюду таскал с собой примус. Рисунок же этот, что в Мадриде, что в нашем Городе, будет точно таким же, даже и домов у нас в центре таких старых и двухэтажных великое множество. Не говоря уже о занятиях обитателей. Точно такие же у нас эти занятия, как нарисовано здесь, и описано в книге Велеса.
Странно, прошло 360 лет, но все так похоже …
С колокольного креста видно, как черна Ночь и что рисуется она белым и серым цветом. Серое в ней --- это вездесущие коты и тени.
Следует помнить, что оборотная сторона Солнца - тьма, а у Луны – кровь. Это сказал апостол Петр. По этой причине тени бывают дневные и ночные и ведут себя по-разному. Эта двойственность соответствует нашей природе, что заметил и описал Роберт Луис Стивенсон в истории о докторе Джекиле и мистере Хайде. Ведь мы совсем разные, днем, при свете Солнца, и ночью, когда нас отражает Луна. Так и наша тень, она рабыня тела в солнечный полдень, и властвует в лунную ночь (а в безлунную остается жить только тень!). Солнечная тень случайна и преходяща. Она танцующий клоун. Ночная загадочна. Она вроде бы наша тень, но и чья та еще, одновременно … Ночь хранит наши тени и тени наших дел даже тогда, когда мы исчезаем. Как облако, как жидкий воздух, но тень материальна и природы этой материи мы не знаем.
Я вообще убежден, что мы что-то напутали, что основное время нашей правильной жизни - ночное время.
По этой причине, ночью можно увидеть ушедших людей и Город, которого уже нет.
С креста Спасо-Преображенского собора видно, как тень колокольни легла вдоль Греческой улицы, и ее крест пришелся на середину Строгановского моста. За перекрестком Екатерининской к колокольне склонился вычурный квадрат тени магазина братьев Петрококино… В лунном свете виден отсюда каждый отдельный булыжник дорожной вымостки … в солнечном свете это невозможно с такого расстояния разглядеть …
Вдоль Ришельевской пролегли на мостовой тени утрат. Странно, я не замечал раньше, но сталинские дома совсем не отбрасывают тени. По этой причине там видны тени только когда-то стоящих старых домов. И только на углу Екатерининской и Еврейской лег квадрат чистого лунного света - то, что там стоит сейчас, не имеет тени, но и то, что стояло, ее утратило навсегда. Там можно будет что-нибудь построить, расчистив место …
Ночная конка тихо едет вдоль Преображенской. Виден только передний фонарь, качающийся в такт шагу печальных лошадей, мечтающих о ночлеге. … Цок-цок-цок … Это звук проезжающей улицами Города вечности. … Пока едет этот вагончик времени, он собирает старое и отжившее и привозит и раздает новую жизнь … в каждый дом Города … Вот умолк звук и перестал качаться в ночи фонарь - там что-то происходит или происходило когда-то …
Сколько всего было здесь за прошедшее столетие …
Вот в этой квартире на углу Содовой и Соборной, в третьем самом верхнем этаже и прямо на развороте угла, человек ждал ареста, весь 1937 и часть 1938 года. Каждую ночь, засыпая, он надеялся, что минует, каждое утро с 4:00 он просыпался и слушал шаги на лестничной площадке, … мимо ли. … И только в 5:00 он успокаивался --- пронесло! Еще не на этот раз, не сегодня! …
«А между тем, гнусавя и рыча,
Шли в ночь закрытые автомобили
И дворников будили по ночам.
Давил на кнопку, не стесняясь, палец,
И вдруг по нервам прыгала волна …
Звонок урчал … И дети просыпались,
И вскрикивали женщины со сна.
А город спал. … »
Наум Коржавин, 1944
И потом весь день хранил беззаботность вида и поступков, с ужасом думая о приближающейся ночи. … Здесь остался жить запах страха, в нем ужас смерти, и болезненная надежда … о продлении жизни …
Квартира тиха, как бумага,
Пустая, без всяких затей,
И слышно, как булькает влага
По трубам внутри батарей.
Имущество в полном порядке,
Лягушкой застыл телефон,
Видавшие виды манатки
На улицу просятся вон.
А стены проклятые тонки,
И некуда больше бежать, … »
Осип Мандельштам
Я часто вечерами огибаю этот угол Садовой. И что-то всегда задевает мое сердце и, перейдя на другую сторону улицы, я долго стою, глядя на эти окна … на парадное, которым в то ранее утро, в час между волком и собакой, как крысы бесшумными серыми тенями, один за другим, НКВД-исты, и вижу, как вышел на улицу, к машине с надписью «ХЛЕБ» схваченный инквизицией человек, как в последний раз пытался разглядеть он в пустоте уличного пространства другого человека, чтобы попрощаться взглядом, … но вокруг были только ощерившиеся серые деловые крысы, … как тронулась эта машина с места, натужно и сыто урча мотором, … звук которого никто не услышал (так научились в те годы не слышать люди). И потом иду я вдоль этого дома, смотрю на ночные ярко освещенные высокие окна, и вижу ту страшную ночь, когда были они темны, когда, утаив дыхание, пытались ничего не увидеть и не услышать люди. Так они тогда жили, все, и мои папа и мама, в моем Городе, по формуле: «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу …»
Скажешь, скажешь, все рассказывали … обо всех, о себе, …надеясь и моля Бога, чтобы мы, их дети, выжили …
А здесь, в старом доме на Херсонской, долго болел человек, еще молодым и полным жизненных планов. … Он был мне другом, еще от студенческих лет. Он отнесся к своему недомоганию как привык относиться, что пройдет и образуется, а боль все не отпускала, и, улыбаясь снисходительно приставаниям жены, он пошел, наконец, к врачу, и врач этот его тоже обнадежил, но как-то странно, советуя все же, на всякий случай, пройти еще это и это обследования. Он долго и послушно все это выполнял. Пока как-то вечером, выйдя на прогулку, на свежий и такой полезный ему воздух, приняв непременную полезную микстуру, он на углу улицы, внезапно, снова ощутил отпустившую было с час назад боль, и сразу четко поверил - все, это все! Постепенно он проникался ужасом, … что планы миновали, что это сделать … и то завершить … уже никогда, никогда, Боже мой, никогда не удастся! … И постепенно приходила ясность, что все эти планы были просто способ занять чем-то и как-то заполнить время жизни, самообманом, но что единственная ценность жизни, … только в самой жизни, только в возможности жить и видеть, и говорить, и улыбаться, и ходить своими ногами, и чувствовать запах весенней зелени и осеннего быстрого дождя с растворенной в нем пылью и хруст первого чистого снега под упругой и быстрой ногой. … Он знал и не верил себе, что умирает. Не верил родственникам и жене, что все наладится. Верил только глазам своего пса, крупного и глупого эрдельтерьера, потому что в этих глазах были слезы. … И он прижимался к нему лицом, под утро, когда уходила как вода сквозь сжатые пальцы, надежда и приходила ослепительная и четкая ясность, - горько жалуясь, без слов, …
Где-то в Городе спит этот пес, глаза у него открыты, в этих глазах … больше, чем во всех наших книгах …
Здесь, на Молдаванке, на Прохоровской улице, человек жил всю свою жизнь в темном как склеп и мрачном, как освещенный морг полуподвале. Когда улицей громыхал трамвай, разгоняясь на ее прямой линии, звенела посуда в комоде и расплескивалась запасенная в ведре вода (не было воды в этом подвале и туалета тоже не было). Бесу пришлось поднять, кроме крыши, еще и два этажа старого дома, чтобы раскрыть этот мрачный склеп, чтобы это увидеть. … Он был простой труженик, и его обманули. Он работал честно и много, … ему обещали дать квартиру в хорошем и новом районе, с балконами и лоджиями, пронизанными чистым воздухом с моря … и он терпеливо много лет подряд работал и ждал. … А квартиру дали другому, приехавшему из села, из области, и имевшего родственника у власти. … И он снова ждал терпеливо … и снова. … А потом изменилась и вовсе власть и ему сказали, это был плохой старый режим, но мы, новые и правильные, тебе ничего не должны, … а то, что ты половину столетия отработал, за станком, среди ветоши и опилок, пропитанных машинным маслом, так ты работал на коммунистов, вот у них и проси. … А он был болен годы перед смертью, ему нужен был чистый воздух и хорошая еда, … но и пенсию ему дали копеечную, только на воду и хлеб. … На плохую и неочищенную воду, а на чистую ему не хватило денег. … Взяли обманом жизнь и посмеялись над дураком!
Ворюги, забравшиеся в дом на Неженской, пользуются «особым ключом - отмычки нынче вышли из моды». … И вообще вышло из моды вот так мелочиться. Вон к светящимся окнам закрытого ночного клуба на Александровском проспекте бесшумно подкатывают одна за другой мощные машины, каждая в цену еды для всего городского квартала, и выходят из них спокойные люди, не опасающиеся никаких альгвасилов, но, наоборот, они, альгвасилы, приданы теперь им охраной. Эти новые люди знают секреты нового воровства, когда, никуда не забираясь с устаревшей отмычкой, можно обокрасть сразу весь город, … страну, … и не только глупых этих горожан, но и всех, кто у них еще не родился …
А насчет всяких обманов и хитростей … мужчин и женщин, это мы ведь сами с собой играем … в прятки. … И есть люди, мужчины и женщины, которые любят играть в это, называемое ими любовью, понимая под этим соитие и общий антураж, до и после, недолгий, и им полезны эти игры, они наполняют их пустую жизнь, и прогоняют, путь ненадолго, страх смерти. И есть, которым эта игра смертельно опасна. Они платят за всех. Но правда здесь в том, что все задумано это, любовная эта смешная механика, вовсе не ради первых, которые здесь как рыбы в воде, но только чтобы помучить и вразумить вторых. Только мучительные потери в этой любви ведут к настоящей, и только любовная драма из своей пошлости рождает высокое напряжение поэзии. В этой игре много званных, ради немногих избранных!
Но вот голоса тихой радости. Мать уложила в кроватку ребенка, чистенького после вечернего умывания, в пахнущие чистотой простыни, рядом лежат любимые игрушки, и мама рассказывает в тишине ночи сказку. … Так тихо все вокруг, так спокойно, так радостно малышу, от маминой руки, от ее голоса, … и он просит ее не уходить, насильно раскрывает слипающиеся свои глазки, … просит еще посидеть рядом и рассказывать. Мама, поцеловав в последний раз головку заснувшего малыша, вышла на кухню, заварить себе чай, она сидит за кухонным столом, помешивает ложечкой чай … и улыбается. … Так, ни от чего. … Это и есть самое счастливое ее время жизни, эти короткие минуты. … Ради которых вопреки всему стоит жить и стоит начинать новую жизнь …
Есть Ангелы смерти, порученцы, специалисты похоронного дела, но есть и Ангелы жизни, …у этой детской кроватки, если прислушаться к дыханию спящего ребенка, можно уловить и шелестение их бережно сложенных крыльев …
Вот молодые любовники, это они впервые так вместе, в любовном объятии, еще не известные друг другу, жаждущие и боящиеся, как все сложится, … еще позирующие друг перед другом, … играя словами, … как заклинаниями. … В обычных этих словах после состоявшегося … они произносят слова молитвы, вечной и непреходящей, слова надежды … Тихая ночь и в ее тишине смех и поцелуй …
А здесь, в этой квартире, под самой крышей … старого дома на Пастера, долго и опасно болел человек, и все в доме были испуганы его болезнью, он был основой их семьи и кормильцем, он на плечах своих многие годы держал этот дом, … и вот заболел. … А сегодня, он уже сам встал и ел не в постели, как все прошедшие месяцы, но за столом, на своем привычном месте стола, сам, … и сам же прошел к старому дедовскому креслу и сел в нем отдохнуть. … И все в доме этом полны счастья, чуть отпустило наболевшее сердце. Они сидят вокруг него в комнате и тихо беседуют, впервые не о болезни, впервые спокойно. … Все миновало …
Вечные далекие звезды живут вместе с нами … слушая наши голоса … и нам отвечая. Здесь с высоты колокольни эти звезды почти что рядом … некоторые даже ниже нас, сидящих верхом на кресте …
Их голоса не услышать мощным радарам и телескопам, обращенным в пустоту неба. … Только сердце может услышать … и передать надежду … далекому другу … о котором ты беспокоишься, … можно по такой звездной связи … от сердца к сердцу … и далекая, данная тебе в жизненный путь звезда, бережно перенесет сигнал тревоги … и даст ответ … и ободрит далекого друга. … Так рождается Надежда и Вера, и так питают они великое чувство Любви!
Эта тварь с косой и сумкой за плечами (продранная с виду старая сумка, подобрана ею в мусорном баке Альфатера, и держит она в ней рецепты хвори и болезней, там таблетки для кашля, там примочки от здорового сердца, там пилюли аритмии и головокружений …), старой и грязной бомжихой идет вдоль наших ночных улиц, отпугивая зловонием прохожих и чутко прислушиваясь к домам, … собираясь войти здесь, … но вот этот дом обойти, где слышен смех молодых любовников, где тихо спит счастливый малыш и снится ему мама …
Если тебе снится мама, спи спокойно, эта старая сука обойдет твой дом стороной. … Но, даже если твой дом ей по пути, и она прошла уже много кварталов, именно к вам в дом, собравшись, все может изменить голос молодой матери, смеющийся смеху ребенка, все может изменить тихий шепот влюбленных в вашем доме. … Это спасет и всех остальных домочадцев. … Это единственное, с чем не может справиться Смерть.
Пишущий что-то в освещенном окне, это я сам, Мастер. Место это по правую руку от колокольни, в самом конце Спиридоновской улицы, при пересечении ее с Дегтярным рядом. За окном комнаты, в темноте ночных улиц Города, слышны пьяные крики и ругань, звон разбитых бутылок и визгливые крики женщин, то ли о помощи, то ли от удовольствия, … а у меня на столе горит свеча, лежит чистый лист белоснежной и в меру плотной бумаги, в руке моей гусиное перо и на голове колпак. А на глазах очки. Из летнего окна немного дует. Под тихий скрип пера ложатся на бумагу ровные линии бегущих строк, неуспевающие за мыслью и чувством. … Слева остается край нетронутой бумаги - полем, для маргиналий. Потому что, будучи написан, этот текст становится мне чужим, незнакомым, и рука тянется записать слова несогласия на полях. Даже почерк этих пометок иной и отличен от почерка основного текста.
Начатое днем, я не могу дописать и продолжить ночью. Оно станет иным …
Светает, в моем Городе и в далеком Мадриде, с разницей в сотни лет времени и тысячи километров пути и с расхождением стрелок часов на одно деление. У нас утро наступает раньше. … С крестов колокольни видно, как первый солнечный луч лизнул в выпуклую щеку главный купол Собора. … Но еще до этого, солнечный лучик появился на наших морских склонах, … там, со стороны моря, ему проще. … Ничто не заслоняет там ему дорогу … солнце, море и начала земли, склонами Отрады и Ланжерона и Фонтанов. … Здесь первые солнечные лучи, во всей дальшележащей Европе, здесь начинается европейский день, а Гринвич есть просто шоссейный столб на дорогах идущего дня …
«Но уже светает и нам пора заканчивать обзор. На улицах появились первые приметы наступающего дня: лотки с водкой и закусками». Я полагаю, что в Мадриде сегодня все иначе, и нет таких утренних лотков с водкой. Значит, нам осталось подождать еще лет эдак с 360!
Мы терпеливый народ и времени у нас много …