Младший Божий.
Из блога Евгения Голубовского

Сегодня день рождения Святослава Михайловича Божия (1938-1999 гг.). Для меня навсегда - Славы.

Мы познакомились где-то в 1958 году, не вспомнил бы когда точно, но Слава только вернулся из Киева, где закончил художественную школу, и это уже после одесского художественного училища. Ему было 20 лет, я на два года старше, но по ощущению – ровесники.

Одна из первых статей, что вышла у меня в «Комсомольском племени», так называлась газета предшественница «Комсомольской искры», я тогда в 1960 году еще был внештатником – «Четыре кисти пишут жизнь», где шел рассказ о творчестве молодых художников – Славы Божия, Гены Малышева, Люсика Межберга, Саши Фрейдина.

Целая газетная страница. Не сохранился у меня этот очерк, не складывал архив своих публикаций, но рад, что не ошибся в выборе – все четверо стали большими художниками, мастерами.
Два года назад в Музее западного и восточного искусства прошла выставка его картин.
На выставке были и ранние работы Божия, и поздние, но нет ощущения, что с годами пришло умение, вкус, мастерство. Все было заложено с детства. Пришел лишь больший артистизм, раскованность.

Удивительная семья. Отец, Михаил Михайлович Божий человек не публичный, глубоко погруженный в себя. Мать, Ольга Петровна Белоглазова – крепость, на которой держался дом, но одновременно муза Михаила Божия, нравственный авторитет для Славы Божия. Неверна поговорка, что на детях талантливых людей природа отдыхает. Знаю много обратных примеров. Один из них – семья Божия.

Когда-то Мих.Мих. рассказывал мне, как его учил художник Даниил Крайнев. Купил ему дореволюционную подборку открыток Цорна. Копируй! Пару лет осваивал Божий манеру импрессиониста Цорна, копируя его женские портреты. (Кстати, в годы оккупации Ольга Петровна относила их в комиссионку и румынские офицеры с восторгом покупали.) И было чему восторгаться, одного из таких «Цорнов» я видел в доме доктора Циклиса, это был подарок Божия, честное слово – качество было достойное…

Так вот, когда Слава решил идти по стопам отца, Мих. Мих принес ему репродукции пейзажей Серова и Левитана. Копируй! Этих копий я не видел, но вгляделся на выставке в пейзажи Святослава Божия – в них трепетность его учителей.

А вообще-то первое впечатление, какое Слава производил – Д’Артаньян.
Красивый, стройный, рыцарственный. И живопись его была под стать ему. Это было время, когда от художника требовали – пиши картину! Не могу сказать, что он делал это легко, но старался избегать ложного пафоса, решать художественные, композиционные задачи, а не созидать идеологические штампы.

Вот и на этой выставке и «Жажда», и «Красный витязь» радуют, а не раздражают. Ведь иногда, когда смотришь, на соцреалистические картины становится стыдно. К счастью, не на этой выставке. И «Портрет Довженко» над которым Святослав работал …три года – удача. Искусство высокого полета.

Что значит работать над картиной три года? Я бывал тогда часто у него в мастерской. До сотни эскизов, рисунки, наброски, завершенные большие полотна, которые его не удовлетворяли. Потом вся эта огромная работа стала выставкой «Путь к картине», состоявшейся в 1990 году в Художественном музее. В «Вечерке» я написал статью о выставке – ведь это был редкий пример, как художник единого слова ради перемалывает тысячи тонн словесной руды. И главное – добился результата.
Эта картина и сейчас на выставке.

В дальнюю даль – через головы поэтов и правительств – вглядывается Довженко. На нем белая рубаха, у него такая же белая голова. Седина – и как знак мудрости, и как знак чистоты, но седина этого совсем не старого человека – это символ всего пережитого им, выстраданного. Им и его страной. А за фигурой сквозь грозовое небо – сияющая радуга. Статичность не портрета – а памятника.

Но не картины привлекали главное внимание на этой выставке. А портреты современников. Есть здесь и Михаил Божий, есть мама Ольга Белоглазова, друзья, к примеру, Толя Горбенко.
Очень люблю натюрморты Славы Божия. Какие-то детские, игрушечные. Чистые и по замыслу, и по исполнению. И, конечно, пейзажи. Вот в пейзажах, натюрмортах, портретах он легок, виртуозен…

Подошел Д’Артаньян к холсту, дотронулся шпагой – и запели птицы…
Черчиллю приписывают фразу, а может, и правда, ее Черчилль сказал, как никак, нобелевский лауреат – «нет сердца у того, кто в молодости не был революционером, нет разума у того, кто в зрелые годы не стал консерватором».
В юности я бы спорил с этим утверждением. Сейчас – во многом согласен.
Я бы сказал так – нужно всю жизнь сохранить в себе уменье восхищаться и классикой, и авангардом.

Поэтому сегодня радуюсь классической, прекрасной живописи Святослава Михайловича Божия