Каждый пишет, как он слышит

Каждый пишет, как он слышит…не стараясь угодить, – пел Булат Окуджава. Думаю, что это универсальная формула. Но в применении к каждому индивидуально, она обретает дополнительные смыслы, новую окраску.

Недавно я услышал неожиданное для меня, но сразу очень понравившееся определение – что такое одессит. «Для того чтобы стать одесситом, не обязательно родиться в Одессе, умереть в Одессе, достаточно, чтобы в твоей жизни был период, прожитый в этом городе, который оказался столь важным, что притяжение Одессы ты испытываешь уже навсегда». Разве не отвечает этой формуле писатель Константин Паустовский, артист Михаил Водяной, ученый-офтальмолог Владимир Филатов?..

Геннадий Верещагин родился в Запорожье в 1955 году, окончил Украинскую академию художеств в Киеве в 1981 году, но вошел в энциклопедии, в монографии, в справочники как «поэт Одессы», мастер, все творчество которого вдохновлено Одессой.

Есть такая сложная, очень трудоемкая техника в графическом искусстве – цветной офорт. Четыре металлические доски под каждый цвет – должен подготовить мастер. На каждый лист металла нужно нанести рисунок, затем кропотливая работа резцом (иглой), травление, нанесение на каждую пластину своего цвета, чтобы при печати получить тот оттиск, который и вдохновил тебя, насыщенный по цвету, виртуозный по форме. Техника настолько сложная, что в год Геннадий Верещагин пополняет свою «одессику» двумя-тремя новыми офортами.

Я бы выделил в творчестве Верещагина две серии работ, связанных между собой, дополняющих друг друга. Это пейзажи нашего города и жанровые сцены, характеризующие его. Казалось бы, пейзаж написать, нарисовать просто. Вышел на этюды, натура перед тобой – работай. Но Геннадий не дублирует натуру, он создает образ Одессы, а для этого натурные зарисовки могут служить только подготовительным материалом. Для того чтобы создать офорт «Огни порта», нужно было ощутить магию этого вечного двигателя – порта, вокруг которого и родилась Одесса, а затем передать свое ощущение в мерцающих, круглосуточно дышащих, движущихся огнях…

Думаю, что эти пейзажи, в которых обобщение реальных примет играет главную роль, становятся знаками города, вытесняя из памяти случайные, ежесекундные состояния, становятся поэмой города, а не фотографией архитектурных ансамблей.

И вторая тема, которую многие годы исследует, запечатлевает художник. Это жизнь одесских дворов. Ведь вся старая Одесса, сохранившаяся, к счастью, и до наших времен – это жизнь во дворах. Не коммунальная, а коллективная жизнь, многонациональная, многоукладная, можно сказать, «общинная».

Боюсь, что эта жизнь и во дворах старой Молдаванки, и в центре Одессы, и на Слободке уже не такая, как ее описали И. Бабель и К. Паустовский, но силой творческого воображения Геннадий Верещагин слышит музыку одесских дворов и рисует реальную жизнь, поэтизируя ее, вновь таки создавая образ своей Одессы. «Каждый пишет, как он слышит, не стараясь угодить…».

Никому – ни зрителю, ни одесситам, ни городским чиновникам не старается угодить своими офортами Геннадий Верещагин. И именно поэтому они оказываются всем нужны. Его последняя по времени выставка в галерее-кафе «Сальери» называлась «Одесса в подарок». И действительно, эти листы становятся подарком и самим жителям Одессы, и гостям города – в память о настоящей Одессе. По восприятию графические листы Г. Верещагина скорее напоминают живопись, чем гравюру. Столько в них цвета, столь мощно наложен красочный слой. Безумно трудоемкая работа оказывается стопроцентно востребованной. И путь художника, влюбившегося в город, но не идеализирующего его – просто понимающего, что и руины могут быть прекрасными, а новоделы бессмысленными, привел его к гармонии в отношениях со своим зрителем, к высокому качеству офортов, я бы сказал, к собственному стилю, которому натурализм так же чужд, как и авангардизм.

Вспоминая нашу историю, определения недавнего прошлого, я бы сказал, что Геннадий Верещагин пишет «одесские пейзажи с человеческим лицом».

Евгений Голубовский