Они служили космосу
Для этих мужественных и немногословных людей День космонавтики – в особом почете. Нет, они не входили в отряд космонавтов, не отправляли в небо Байконура корабли, но к славе отечественной космонавтики непосредственно причастны. Поэтому весенним днем 12 апреля они собираются вместе, пожимают друг другу руки и ... вспоминают. Традиционная встреча ветеранов космического флота состоялась в этот раз во Всемирном клубе одесситов.
О Морском космическом флоте, космической гордости нашей бывшей общей огромной страны, сегодня, наверное, мало кто знает. И память о научных судах, игравших важную роль в советской космонавтике, постепенно стирается. А ведь четверть века назад целый отряд экспедиционных научно-исследовательских судов обеспечивал испытания ракет, участвовал в управлении полетами пилотируемых космических кораблей и орбитальных станций, контролировал старты дальних космических аппаратов к планетам Солнечной системы. Среди участников тех экспедиций – много наших земляков-одесситов.
Рождение Морского космического флота - 1963 год. Немногим позже появились и первые специализированные суда, их строили в Ленинграде и в Николаеве. А в 1969 году для руководства и управления флотом была создана «Служба космических исследований Отдела морских экспедиционных работ Академии наук СССР. Тогда и начался для участников этих экспедиций самый увлекательный, самый важный этап в жизни, космического масштаба.
Владимир Рогожин, ветеран космического флота: В Службу космических исследований я попал неожиданно, имея сугубо земную специальность – инженер электронной техники. Я обслуживал аппаратуру, которая состыковывала информацию, получаемую по телеметрии с вычислительными машинами. Меня увлекла возможность заниматься сугубо научной работой и при этом путешествовать по морям и океанам. В 1973 году после всех проверок я ступил на судно «Космонавт Юрий Гагарин». Мне был 31 год. Наш первый рейс длился одиннадцать месяцев, но пролетел, как один день. Мы пересекали экватор, мы праздновали день Нептуна, мы радовались нашим успехам... Это был незабываемый период в моей жизни.
Еще бы: в строй космического флота вошли уникальные научно-исследовательские суда. Они воплотили в себе новейшие достижения науки и техники, обеспечивали полеты и круглосуточную связь с различными космическими аппаратами, пилотируемыми космическими кораблями и орбитальными станциями.
Флагман космического флота «Космонавт Юрий Гагарин» был сравним по размеру с вдвое «Титаником», но с зимним бассейном, огромным кинотеатром, Над его палубой возвышались четыре параболические антенны. Внутри находилось 120 первоклассных лабораторий с уникальной техникой и оборудованием.
Справа налево: Ковылкин Виктор, Решетников Сергей, Сергеев Виктор,
Рогожин Владимир
Под стать ему были: «Академик Сергей Королев» и «Космонавт Владимир Комаров». Эти три крупнейших судна были приписаны к Черноморскому морскому пароходству в Одессе. А всего морской космический флот состоял из 11-ти специализированных судов.Этой космической одиссее посвящена выставка, развернувшаяся во Всемирном клубе одесситов. Основная масса фотографий которой предоставлена фотохудожником Геннадием Маценко.
Виктор Безпалов, капитан турбохода “ Космонавт Юрий Гагарин” :
– Я приехал на Балтийский завод в 1970 году, когда судно только строилось. Принят был сначала вторым помощником капитана. Через полтора года стал старпомом, а в 1975-м был представлен капитаном. Рейсы продолжались до одиннадцати месяцев с дислокацией в нейтральных водах Северной Атлантики в районе канадского острова Сейбл. Место было выбрано неслучайно: стыковка космических кораблей всегда проходила над Атлантикой. Это наиболее удобное расположение, откуда видно максимальное количество витков космического корабля вокруг Земли. А наше судно являлось мини-центром управления. Мы осуществляли связь между космическим кораблем и Центром управления. Связь и обмен информацией были мгновенными через спутники-молнии, находившиеся на очень высокой орбите. Мы обеспечивали в сутки до семи витков, и зачастую от нашего научного и технического экипажа зависел успех стыковки.
Но этот район Атлантики имеет дурную славу. Там сталкиваются два течения – холодный Лабрадор и теплый Гольфстрим. А островок Сейбл имеет странность — менять координаты, известен своими зыбучими песками и ужасной погодой круглый год: там или туманы, или ураганы. Сейбл веками затягивал суда в свои дюны, за что был прозван «пожирателем кораблей» и «кладбищем Северной Атлантики». Именно там и стояли наши «комаровцы», «королевцы» и «гагаринцы», сменяя друг друга, Слева - Безпалов Виктор, Дондов Константин
дежуря на «невидимых» витках.
Многое пришлось повидать отважным космическим исследователям. Навсегда запомнился им сильнейший ураган в феврале 1978 года в 400 милях от побережья США.Капитан получил информацию о надвигающемся бедствии. На борту – 427 человек. В эфире уже были слышны сигналы «SOS» двух погибающих судов, находившихся неподалеку. Но уйти вовремя в безопасное место «гагаринцы» не могли, потому что в тот момент от них зависела точность стыковки, престиж родины.
В. Безпалов:
–Ураган был такой силы, что развернуть антенны к горизонту не было возможности. Мы остались в эпицентре урагана, рассчитав, что имеем две-три минуты на то, чтобы передать коррекцию на стыковку. Стыковка произошла. Но потом началось! Поверьте, я с 17 лет на море, но такого ужаса не видел. Ветер – сорок метров в секунду, высота волн – 10-11 метров. Штыревые антенны вырывало «с мясом». Задача была – спасти судно и уйти. На мостике находился в тот момент весь штурманский состав. Нужно было сделать поворот, но тут возникала опасность, что судно ляжет на борт и перевернется. Мне нужно было рассчитать ход движения волны. Когда судно накренилось на семнадцать градусов, все шлюпки начали уходить в воду. Чудом нам удалось развернуться, а дальше по ветру, по волне вышли из района урагана. Когда я, наконец, спустился вниз, то увидел страшную картину: бледные люди, перевернутые кресла, оторванные телевизоры. Все это до сих пор перед глазами. Об этом происшествии писал журнал «Огонек».
Бывали суда не раз и в районе Бермудского треугольника. И там не обошлось без происшествий.
В. Безпалов:
– Моряки –люди суеверные. Но тут просто необъяснимая история. Однажды в Бермудах у нас вышла из строя вся аппаратура, вся электроника отключилась непонятным образом. Часов семь мы находились без всякой связи. Было очень неприятное ощущение, невольно вспомнились трагедии, связанным с этим местом. Нам, кстати, как-то пришлось заходить на Бермудские острова. Мы были в южных широтах и шли на север. И вдруг у нашего второго механика Геннадия Маценко случился сильнейший приступ аппендицита. Его прооперировали прямо на судне, неудачно, начался перитонит. Я запросил разрешение, мы зашли на Бермуды, вторично его прооперировали в местном госпитале. А через две недели идущего на поправку Гену перевезли в Галифакс, и мы его оттуда забрали.
Интереснейшая «космическая» биография и у Виктора Сергеева. Он сделал 13 рейсов в должности главного инженера и закончил работу начальником экспедиции на «Королеве». А на «Гагарине» работал на командном измерительном пункте.
– Я как-то подсчитал: наши суда заходили в 36 портов двадцати стран мира. На наших специалистах лежала колоссальная ответственность, и за все время работы не было ни одного прокола. Мы гордились, что служим науке и космосу. Помню, в 1984 году на борту «Гагарина» записывалась телевизионная передача «Голубой огонек», посвященная памяти первого в мире космонавта. У нас на судне тогда находилось две трети первого отряда космонавтов: Титов, Николаев, Быковский, Попович, Шонин… Снимали передачу двое суток в нашей кают-компании. Времена были незабываемые.
Финал, суда на распиле
Виктор Сергеев стал свидетелем трагических событий и печального конца космических экспедиций. Конец наступил в начале 90-х с развалом Союза. Космические программы были свернуты, морской космический флот расформирован. В 1991 году флагмана космического флота, его научную гордость ЧМП продало на металлолом, по цене 170 долларов за тонну. «Космонавт Юрий Гагарин», совершивший 20 экспедиционных рейса, отправился в последний путь, в Индию, на распил. Стыдно, конечно, было. Поэтому название судна замазали краской, оставив только буквы «АГАР». Чему свидетель – самая горестная фотография выставки.
Наталия Бржестовская
