Выход, видимо, там же, где вход.
Сразу две выставки живописи одесского художника Сергея Белика в рамках проекта «Геометрия ноосферы» представляет МСИО. Штатный арт-критик ТАЙМЕРА Мария Гудыма побывала на двойном вернисаже.
До 26 февраля на двух площадках «Геометрия ноосферы» открыта для обозрения. Сперва была открыта выставка «Entrance» во Всемирном клубе одесситов (Маразлиевская, 7), а через два с половиной часа - «Еxit» в МСИО (Белинского, 5). «Каждый человек ищет Смысл жизни. Почти всё творчество Сергея Белика – попытка познания этого Смысла. Его метафизические натюрморты, постановочно застывшие пейзажи, манящие неведомым праздником картины Матисса и пугающие ожидающей бесконечностью приоткрытые двери – попытка познать границы нашей среды обитания», - пишется в аннотации к выставке. Бесспорное мастерство живописца, точность рисунка, изысканных лаконизм композиционных решений – сами по себе достоинства картин Белика, но есть в них и нечто большее…
В экспозиции «Entrance» впервые представлена полностью серия произведений «В Музее» (2012-2015) – вот такой парадокс, не в музее, но словно в музее. Словно зеркальный коридор, увлекающий фигуру в некую параллельную реальность (например, в реальность искусства), выглядит пространство картины «Рефлексии» (даже напоминает поворот на лестницу на втором этаже), чей сюжет предельно прост – картина повторила жизненный ракурс, и потерялась грань между зрителем и героем картины. Завораживает. «Отчаянная попытка входа в чужой праздник жизни», то есть собственный перепев матиссовских хороводов – трогает, печалит.
А в самом музее, в его выставочном зале представлены серии работ «Двери» и «Интерьеры», созданные в последние 3-4 года. Пустые комнаты, немногие предметы, обозначающие недавнее присутствие человека. Становится понятно, что тут впору задуматься о чём-то большем, чем присутствии в интерьере, где мы сегодня есть, а завтра, быть может, и не будем.
«Невозможность живого осознания смерти. Вошёл. Вышел. Пришел. Ушёл. А зачем приходил? Окруженная вакуумом среда обитания, террариум человеческого муравейника. Вход. Выход… Происходит полный разрыв с искусством, основанном на гуманистической надежде человека. Люди – меньше, чем люди. Гуманизм исчез… Характерное для современности ощущение пессимизма и разобщённости, ощущение принципиальной раздвоенности, при которой разум ведет к пессимизму, а весь оптимизм остается за пределами разума», – рассуждает автор картин, но даже если бы он не стал прибегать к словам, достаточно было бы постоять у его картин, чтобы проникнуться всеми этими ощущениями.
«Ноосфера – искусственная среда, созданная человеком, все мы зациклены на рождении и смерти», - произнёс мастер на вернисаже. А доктор искусствоведения Ольга Тарасенко напомнила, что не бывает истинной культуры без знакомства с опытами предшественников, и в случае с картинами Белика это знакомство неоспоримо.
«Сергей Белик неохотно говорит о «повлиявших на него» великих предшественниках, - говорит искусствовед Михаил Рашковецкий. - Хотя и не уклонился от ответа, назвав имена: Моранди, де Сталь, Магритт. Я понимаю художника, потому что сам не люблю искусствоведов, сосредотачивающихся на всевозможных «влияниях». Из таких «влияний» удобно строить каталожные статьи. В случае с Беликом можно было бы рассказать о Возрождении, о мастерах испанского и голландского барокко, о классицизме, о ряде художников импрессионизма и постимпрессионизма, не говоря уже о школе метафизической живописи, творчестве Матисса, Магритта, Бэкона или Хёрста. К этому можно было бы добавить всевозможные литературные, философские, теософские и прочие «влияния», включая влияние со стороны окружающей Белика молодёжи. Дело в том, что мне (вероятно, как и самому Белику) не нравится сам термин «влияние», слегка попахивающий «заимствованием». На настоящего художника влияет всё и вся. Мне больше нравится слово «диалог». Ведь художник продолжает жить в своём произведении. С ним продолжается жизнь его времени, его обстоятельств, его современников. Глядя на артефакт, мы не «заимствуем», а общаемся, и не одним только разумом, но и всеми своими «фибрами».
Безусловно, в картинах Сергея Белика нет ответов на вечные вопросы, который каждый решает по-своему: кто-то мечется по пустой комнате, предвкушая выход в ещё более пугающую пустоту, кто-то старается обжить её и обставить из тех же соображений, ведь в пустоте загробного существования, быть может, не найдётся места клеткам с канарейками, вышитым подушечкам, вазончикам с геранью и мягкой мебели, которая гораздо уютнее аскетичных стульев и табуреток… Другое дело, что результат такого «обживания» может разочаровать ещё при жизни – не то, не так и не за тем. А время ушло.
Но в стерильной пустоте вирус дурновкусия не зарождается и не выживает. За что Сергею Белику отдельное спасибо.
