104 страницы про любовь, или «Одесский стоунхендж»

Мы живём на коралловом острове

Во Всемирном клубе одесситов (Маразлиевская, 7) состоялась презентация альбома Сергея Гевелюка «Одесский Стоунхендж». На 104-х страницах представлен результат тридцатилетних наблюдений за колодцами и кранами, заботливыми поильцами, постирушниками и поливальщиками Одессы.

Альбом вышел в конце 2015 года и сразу же стал (в совокупности с ему подобными работами автора – «Лестницы старой Одессы», «Окна старой Одессы») ещё одной иллюстрацией уникальности нашего города, не просто культурного явления, а культуроформирующего. Охотник за уходящей натурой, блестящий фотохудожник Сергей Гевелюк по первой профессии физик и математик, кандидат физико–математических наук, ведущий научный сотрудник Одесского Национального университета имени Мечникова, что отнюдь не мешает ему быть поэтом от фотокамеры. Физик и лирик в одном лице!

Навскидку и для себя навсегда: Одесса научила меня радоваться жизни. Со всеми вытекающими последствиями – прививка толерантности в молдаванском дворе, константы верности, чести и дружбы, первая любовь (пусть и в пять лет, но урок на всю жизнь). Никогда не предам этот город. Никогда.

У одесского ребёнка был особенный, одесский двор. В нашем детстве были совершенно необычные, никогда более в жизни не встречающиеся, тяжело сопоставимые с чем–либо по значимости подвал и пожарная лестница, ведущая на чердак, «главное дерево», водопроводный кран. С него и начнём.

Часто первое, что попадается на глаза в старом дворе из привычных детских воспоминаний – водопроводный кран. Многие из них сейчас умирают. Одни – быстро, большинство – тяжело и медленно. Именно их я и встречаю чаще всего, некоторых навещаю, как больных родственников. Но однажды я почувствовал странную связь между этими разбросанными по дворам, медленно умирающими «стойкими солдатиками». Даже помню, что произошло это возле крана на Ришельевской, когда я мысленно сравнил его с частью Стоунхенджа из–за каменной плиты вместо деревянной крышки.

Обычный Стоунхендж – календарь, напоминатель дней. Одесский – скорее ненавязчивый напоминатель и укоритель тем, кто возле них вырос, тем, кого он поил, купал, обстирывал.

Я запечатлел уже несколько кранов и колодцев с каменной плитой вместо деревянной крышки прежде, чем почувствовал наличие какой–то системы. Ведь каждый кран или колодец отделён от других, подобных ему, целыми улицами, чтобы сложить воедино картину из этой битой мозаики, нужно хотя бы догадываться, как она должна выглядеть. Вот тут и накатило то же чувство кладоискателя, что и в детстве, когда начинаешь осваивать дворовой чердак и подвал, но с небольшой и обнадёживающей разницей: жизненный опыт подсказывал, что находка не разочарует. Если кровожадный пират выкладывал трупы своих товарищей с рукой, указывающей в сторону клада, то куда же ведёт меня лабиринт найденных, увиденных мною кранов? Наверное, это система кодовых знаков, как стрелки–указатели на стенах коридоров памяти – «В сторону детства». Спасибо жильцам, бессознательно выложившим этот узор из кранов, так же, как коралловые полипы образовывают рифовый остров своими жизнями. Мы не задумываемся о жизни отдельного полипа, а любуемся и пользуемся островом. Жизнь каждого одессита достойна внимания, потому что коралловый остров, который мы образуем своими жизнями – это Одесса».

Проект был представлен в залах Художественного музея в 2013 году. И уже тогда хотелось говорить не столько о неоспоримых художественных достоинствах работ Гевелюка, сколько о наболевшем, одесском. Ещё помнятся времена, когда в каждом дворике старой Одессы имелся водопроводный кран, интересно оформленный и являвшийся неотъемлемой частью дворовой жизни. Кран был необходим, когда хотелось пить (о качестве воды в одесском водопроводе мы, к счастью, не всегда располагали полной информацией), нужно было полить палисадники и дорожки, а кто–то полоскал во дворе бельё, стирал ковры, общаясь при этом с соседями. Да и машины, которых было куда меньше, чем сейчас, мыли, а как же без этого?

Потребности в воде остались прежними. Но у нас же сейчас везде реформы, – непонятно, кому и как рассчитываться за потреблённую во дворе воду, вот и уничтожают краны, сравнивая их с землёй... Грустно как–то это всё, не по–одесски. «Я кажусь самому себе мальчиком, играющим у моря, которому удалось найти более красивый камешек, чем другим, но океан неизведанного лежит передо мной», — так описывал научное познание Исаак Ньютон. Сергей Гевелюк в своих фотоработах делится с нами и поэтическим восхищением, и болью, всматриваясь в уходящую натуру с философской печалью.

Позади детство, когда легко вдыхался аромат чистого белья, полощущегося на верёвке и хотелось ловить ускользающее тепло на мраморе дворового колодца–цистерны. И если философ понимает, что о прошлом лучше не помнить, а о будущем даже не догадываться, поэт всегда старательно останавливает прекрасные мгновенья, возвращая их городу и миру – в данном случае, сохранёнными в альбомах и выставках.

Мария Гудыма
Фото: Пётр Катин