113-ый день войны

16 июня

Вчерашний тихий тёплый вечер на Ланжероне: жизнь здесь не бьёт ключом, как раньше, но и не замирает, течёт неторопливо – до комендантского часа.
Тихий вечер, тихая ночь, тихое утро...
Этой тишиной, позволяющей хоть на какое-то время выйти из жуткой действительности, мы обязаны нашим земным ангелам-хранителям...

Из новостей:
Президент Украины Владимир Зеленский наградил 160 зенитную ракетную Одесскую бригаду почетным знаком отличия «За мужество и отвагу».
Почетный знак отличия «За мужество и отвагу» получили также 40 и 831 бригады тактической авиации, 96 зенитная ракетная Киевская бригада, 11 зенитный ракетный полк, 223 зенитный ракетный полк имени Украинских Сечевых Стрельцов, 14 радиотехническая бригада имени Богдана Хмельницкого.
Соответствующий указ глава государства подписал 15 июня.

Белые Шары Ланжерона излучают тихое свечение.
Любители вечерней рыбалки ловят рыбку с набережной – не с пирса, как раньше, до запрета, до войны.
Не отпускают мысли о том, что где-то рядом сейчас рвутся снаряды, горит земля, льётся кровь.
Николаев: Оккупанты ударили реактивными системами залпового огня по Николаеву.
«Ураган» накрыл жилой район города. Ракета попала прямо в многоквартирный дом, прошив перекрытия с четвертого по второй этаж включительно. Четыре квартиры разрушены до основания», — говорится в сообщении.
По предварительным данным пострадали 5 мирных жителей. Самое тяжелое состояние у пожилой женщины, ее забрала "скорая".
Кровь...
Именно кровь помнит все наши воплощения, воплощения наших родных – кровных, и чужих – кровных.
Чужая кровь становится твоей, по капле впуская в тебя чью-то жизнь, чью-то судьбу, чью-то память.
В уличной толпе, среди сотен лиц, взгляд выхватывает лицо случайного встречного. Оно кажется родным, тем, которое склонялось надо мной, маленькой, в бреду разметавшейся на узкой кровати с тугой панцирной сеткой.
Белое пикейное одеяльце сброшено на пол, и тревога в глазах отца. Рядом – на стульчике – уронив лицо в лодочку ладоней, мама, тоненькая, с растрёпанной косой, к которой мне так хочется прикоснуться. Обычно мамина коса аккуратно заплетена и убрана в строгий тяжёлый узел на затылке.
Дотягиваюсь до русых спутанных прядей, проваливаюсь куда-то и уже ничего не помню. Кровать плывёт, покачиваясь, по тёмной реке, и кажется, что это не кровать, а мамины ладони, узкие, сложенные лодочкой, и я – внутри. Отец кладёт прохладную руку на мой лоб, жар уходит в его ладонь, я открываю на минуту глаза, чтобы вновь закрыть их и уснуть.
Просыпаясь, вижу за спиной отца светлую, смеющуюся женщину. Смех её серебряными шариками рассыпается по комнате, превращается в лунный свет. Эта женщина не из моей жизни, не из моей памяти, но я знаю о ней всё, она – мой кровник. Её кровь – первая, отрицательный – стала моей и уберегла от тёмной реки.
Кровь...
Сегодня многие всё ещё рассуждают о том, что можно было бы всё предотвратить, если бы…
О, это вездесущее «если бы», жалкие остатки надежды, последняя попытка хоть за что-то уцепиться.
Не бывает никаких «если бы». Нет в истории и в жизни сослагательных наклонений.
Есть страшное безвременье, чёрное, переполненное ложью, ненавистью и болью.
Есть разрушенные дома, взорванные мосты, изувеченная земля, братские могилы, есть погибшие и раненые.
Не вернуться в довоенное безмятежное прошлое.
Не возобновить дружеских отношений.
Не вычеркнуть, не выбросить из жизни, из памяти.
И детям нашим уже не суждено сделать это. И внукам.
Между нами кровь.
Чтобы кровь ушла в землю, и пепел смешался с землёй, нужно время – много времени.
Но прежде – чтобы окончилась война, чтобы дороги стали мирными и вели в дом – не из дому, и чтобы этот дом был родным.

Из дневника прошлых лет…
Я и сегодня прошу мира, но не любой ценой.
Мира после победы.
Почти не осталось мест, где могу плакать. Способность «лить слёзы» – нечто большее, чем физиологическая функция человеческого организма.
Плачу редко. От бедствий каменею и молчу.
«Поплачь и станет легче…», – слышала не раз. Раньше пыталась объяснить: не могу.
Теперь не пытаюсь. Есть те, кто понимает без объяснений.
Остальным понимание ни к чему, и объяснения мои не нужны и не интересны.
Из не загаженных, не отравленных, не испорченных людьми мест на белом свете, Оптина Пустынь – одно из самых чистых и сильных.
Не паломница и не богомолка. Много во мне от язычества и мало того, что называют воцерковлённостью.
Что ищу? Зачем пришла сюда однажды, и теперь всякий раз возвращаюсь?
За светом. За этой особенной лёгкостью на душе. За возможностью поплакать. За собой.
У образа Богородицы в храме Преображения Господня стояла долго и только потом поняла, что плачу.
Молитв не знаю. Простится ли это незнание, отпустится?
Молиться правильно, заученными словами, не умею. Грех?
Наверное, так.

Слова мои – от сердца. И так ли важно, на каком языке и в каких выражениях просишь. Важно о чём просишь и веришь ли…
Слышит Мать-заступница. Знаю, что слышит.

Мира для растерзанной, распроданной, растоптанной моей Украины.
Остальное приложится.

Дневник войны Людмилы Шарги на сайте ВКО: https://odessitclub.org/index.php/novosti-i-publikatsii/dnevniki-vojny/lyudmila-sharga-liniya-fronta-prokhodit-po-linii-zhizni

Одесский дневник войны Евгения Голубовского на сайте ВКО: http://odessitclub.org/index.php/novosti-i-publikatsii/dnevniki-vojny/evgenij-golubovskij-zhivem-dalshe