117-ый день войны

20 июня
Утро.
Собиралась к морю.
После воздушной тревоги дневной: 15.35. – 16.13.
После относительно спокойного вчерашнего вечера.
После воздушной тревоги ночной – короткой, 2.41. – 2.56. – всего 15 минут, теперь это кажется короткой тревогой, всё ещё хожу к морю.
Пляжный отдых – не моё.
Всегда шла и иду к морю, в любую погоду, в любой ситуации. Думала, что в любой.
Начало восьмого…
Вернуться можно было бы часам к десяти, и успеть многое – день, начинающийся с моря, всегда бывает длинным и всё в нём складывается удачно.
7.15. Рвануло сильно, близко-близко, и через несколько секунд взвыла сирена.
Ни страха, ни дрожи, ни сердечных сбоев – за четыре месяца войны привыкла.

В открытое окно влетел испуганный стриж – второй с начала этого лета.
Первый был пойман и выпущен ещё в первых числах июня.
Летел по своим стрижиным птичьим делам, видимо, но не сложилось.
И у меня не сложилось.
Поймала стрижа, проверила хвостик и крылышки – стрижи носятся на сумасшедшей скорости и часто попадают в беду: особенно в городах, особенно при сильном ветре, или в грозу, они врезаются в провода, зеркальные окна, стены зданий…
Особенно при взрывах.

По сводке оперативного командования "Юг", сегодня ночью была попытка ударить по Белгород-Днестровскому району, а утром…
Да, утром по Одессе. В обоих случаях силами противовоздушной обороны ракеты уничтожены в воздухе.
Из оккупированного Крыма запустили ракеты типа "Оникс".
Красивый камень оникс.
Говорят, что храм Соломона был построен из оникса и не имел окон – камень этот обладает удивительным свойством: пропускает сквозь себя солнечные лучи.
Говорят, что магия оникса помогает риторам: ораторам, политикам, публичным людям красиво выражать свои мысли.
Говорят, чтобы достойно выступить или привлечь к себе внимание, нужно положить под язык бусинку из голубого оникса…
Теперь название камня вызывает жуткие ассоциации: смертоносные крылатые ракеты тоже носят название «Оникс».
Но яблоко из оникса белого и яблоко из оникса зелёного останутся у меня, как останется и ониксовый слоник…с ассоциациями разберёмся – не впервой.
С риторикой тоже.
Разберёмся сами. Без посторонней "братской" помощи...

И с горечью, и болью от новостей в Ленте, они, новости, плохие и разные, от некоторых впадаешь в состояние безысходности, от некоторых – просто стыдно.
Открытие клуба «Итака». Видео не досмотрела.
Переименование улиц, в длинном списке и моя Кузнечная…с ней-то что не так?
И Пушкинская.
Запреты. Запреты. Запреты.
«…не сделать бы оплошно обрезанья…»
Из телефонного разговора: «…ой, не писала бы ты об этом, неприятностей не оберёшься, не касалась бы этих тем».
Не касаюсь, но это касается меня.
Не легким прикосновением, тяжёлым, и точек касаний множество, и все болевые.

Строчка из стихотворения Ефима Ярошевского «Страх» звучит и звучит во мне, пока читаю и просеиваю новости:
В дни бедности, в дни Страшного суда,
в дни непосильного позора
не сотворить бы, Господи, вреда,
не прищемить бы дверью вора -
не вынести бы сора из избы,
и сослепу бы не накуролесить,
и, попросив пощады у судьбы,
всё рассчитать, всё вычислить, всё взвесить,
не выдать друга, брата не повесить,
не понести б чужого наказанья,
не сделать бы оплошно обрезанья…

Стриж выпущен. День течёт по другому руслу, увы, уже привычному: взрыв – воздушная тревога – телефонный звонок: «как ты?» – сводка новостей –
попытка написать в дневник – 11.40…воздушная тревога.
Круг замкнулся. Сколько ещё кругов…?
На каком-то из них будет море.
Или воспоминание о нём.
Из довоенного дневника:
Спустилась к морю на клочьях утреннего тумана, зацепившегося за камни, опавшего на ступени лестницы, на песок, на воду.
Море ли передо мной...?
Лета. Стикс? Как называются птицы, летящие вдоль и над Летой? Есть ли они там.
Свинцовые волны мерно накатываются на берег, слышится плеск весла — вот-вот из-за камня, меняющего профиль, покажется лодка с лодочником в тёмном балахоне.
Люди называют его Хароном.
Созвучно древнему "схоронить, схорониться, схорон...". Когда-то думала, что Харон и хоронить — слова одного извода, родственные. Мама развеяла мои этимологические изыскания, но и теперь слово "схоронить" отбрасывает тень лодки и тёмной фигуры в балахоне, и слышится плеск весла.
Телефонный звонок вырывает меня в параллельный мир.
В нём нет тумана.
В нём солнце. И маленькая белокурая девочка.
И волна покачивает огромную медузу на песке.
Ангелоподобное существо топчет студенистое тело с таким остервенением, что сердце моё сжимается от жалости к медузе.
— За что ты её так?
— Будет знать, гадина такая, будет знать...
— Ты не думала, что ей может быть больно?
Девочка недоверчиво – исподлобья – смотрит на меня и кричит приближающейся женщине — маме, или бабушке — не понять; в бешеной гонке за мнимой молодостью мир сошёл с ума:
— Бабушка, медузам же не бывает больно? Не бывает же, скажи?
Всё-таки, бабушка. Сейчас подойдёт ближе и рыкнет в мою сторону что-то вроде: " какое твоё дело", или " больная на голову", а скорее всего и то, и другое.
— Не трогай медузу. Больно бывает даже камням, — неожиданно отвечает бабушка ангелоподобной мучительнице-внучке.
Есть ещё у этого мира надежда на спасение. Слабая, но есть.
И дело вовсе не в том, больно мёртвой медузе, или нет.
Дело в непричинении боли, в отсутствии желания причинить боль кому бы то ни было.
Маленькие люди бывают очень жестоки.
Маленькие — не в смысле роста — в смысле дети.
Хотя... и в смысле роста — тоже.

Однажды маленький человек задаст себе вопрос: тварь ли я дрожащая, или имею право…
И выйдет искать ответ.

Дневник войны Людмилы Шарги на сайте ВКО: https://odessitclub.org/index.php/novosti-i-publikatsii/dnevniki-vojny/lyudmila-sharga-liniya-fronta-prokhodit-po-linii-zhizni

Одесский дневник войны Евгения Голубовского на сайте ВКО: http://odessitclub.org/index.php/novosti-i-publikatsii/dnevniki-vojny/evgenij-golubovskij-zhivem-dalshe