Привоз

Олег Губарь

Слово привычное, окатанное, утратившее первоначальный смысл и сделавшееся именем собственным: крупнейший и экзотичнейший базар Одессы, её метафорическое олицетворение и своеобразная визитная карточка.

Первостроители города отменно продумали "систему сообщающихся базаров", пронизывающих исторический центр по оси Порт - Военная балка - Александровский проспект. Одним из полюсов проспекта служил так называемый Греческий базар на Александровской площади (пл. Мартыновского), а другим - Привозная площадь. Между ними располагались "именные" и "этнические ряды": Авчинниковский, Немецкий, Караимский, Еврейский и проч., а также Старый базар, простиравшийся от Успенской до Большой Арнаутской. Что до Привозной площади, то она самостоятельным рынком не была большую часть всего Х1Х столетия. По существу, "Привоз" составлял "отделение" Старого базара, предназначенное для торговли непосредственно с колёс, а точнее - с возов, фур и проч.

Более трёх четвертей века Привоз представлял собой довольно грязную не замощённую площадку, лишенную каких-либо капитальных строений. Во второй половине Х1Х века здесь имелись деревянные лавчонки и балаганы для торговли различными съестными припасами, которые сдавались Городской управой в аренду посредством "торгов", т.е. на аукционной основе. Чрезвычайной надобности в каменных строениях не было, поскольку в двух кварталах находились превосходные "эшопы" Старого базара, сооруженные по проекту известного Г.И.Торичелли ещё в 1830-1840-е годы. Крестообразные в плане ряды разделяли этот базар на четыре площади: Черепенниковскую, Яловиковскую (Кумбарьевскую), Шишмановскую и Посоховскую. Привозная же - оставалась незастроенной, и это было вполне логично, ибо наличие больших корпусов сковало бы "манёвр" гужевого транспорта, составлявшего собственно ПРИВОЗ.

Отличное представление о том, как выглядел "Привоз" в середине 1870-х годов, даёт следующий ёрнический текст из газеты "Одесский вестник": "Наша Привозная площадь, - писал современник, - в самом жалком и безобразном состоянии. В промежутках между балаганами проходящие и торгующие на площади отправляют естественные нужды; в зеленом ряду - кучи гнилой зелени, которая в настоящее время (июнь месяц - О.Г.) разлагается; позади фруктовых балаганов - кучи всякого сору. Вонь от нечистот и различных разлагающихся веществ невыносимая".

Рост населения города и соответственно - спроса на продовольствие обусловили необходимость функциональной эволюции Привозной площади. Помимо деревянных лавок, будок и рундуков, здесь начинают появляться комбинированные торговые помещения, в частности, так называемые "резницы", с каменными цоколями и бетонными полами и водосливами. То и дело дебатируется вопрос о сооружении каменных торговых помещений - поступают различные предложения от частных лиц. Однако меморандумы эти остаются без последствий. В первой половине 1870-х большая часть площади была, наконец, замощена гранитным щебнем.

Значение Привоза как крупного продовольственного рынка особенно стимулировалось тем, что, несмотря на принятые Думой решения, старобазарные площади даже в первой половине 1876 года продолжали вмещать Толкучий рынок, который никак не удавалось перевести на Прохоровскую площадь. И в этой ситуации Привоз стал серьёзным конкурентом своему прародителю - Старому базару.

Кстати, мы располагаем исчерпывающей информацией относительно количества реализуемых на Привозе до революции основных продуктов питания. Реестр, понятное дело, чересчур обширен, а потому остановимся, скажем, на излюбленной одесситами птице. "На ваш вопрос, сколько приблизительно в день продаётся на Привозе кур для истребления в Одессе, - пишет любознательный современник, - один опытный торговец ответил: до тысячи пар". Наивысшая цена за пару хороших кур столетие назад составляла 1 руб. 80 коп. - 1 руб. 90 коп. Торговали птицей в 45-ти специализированных лавках, однако "рачительные хозяйки предпочитали покупать птицу непосредственно с воза", ибо были уверены, что возьмут дешевле, нежели у перекупщиков.

Анализируя ход птицеторговли на Привозе, местная газета пришла к выводу, что одесситы ежегодно поедают не менее 1.132.800 кур. Небывалый размах ощипанных крыльев! Годовое потребление яиц - порядка 40 млн. штук, причём цена за десяток не превышала 25-30 коп. Расчёты показали, что "одесское чрево" переваривает по 100 кг мяса и 110 куриных яиц в год на человека! И в этом нет ничего необычного, если учесть, что цены мяса (за фунт) были следующие: 1-й сорт - 9 коп.; 2-й - 8 коп.; филе - 20 коп.; баранина - 7-8 коп.; телятина - 10 коп. и т.д. А, например, лучший американский картофель - 50 копеек... за пуд! Принимая во внимание, что квалифицированный рабочий зарабатывал 20 и более рублей в месяц, можно сделать кое-какие выводы...

Замечательный наш одесский краевед Ростислав Александров собрал целый корпус литературных текстов, прямо или опосредованно связанных с "Привозом". Вот, скажем, чрезвычайно вкусные строки Эдуарда Багрицкого:

"И в этот день в Одессе на базаре

Я заблудился в грудах помидоров,

Я средь арбузов не нашёл дороги,

Черешни завели меня в тупик..."

Нужда в капитальных каменных строениях на Привозной площади обозначилась к рубежу веков весьма отчётливо, однако дело сдвинулось с мёртвой точки только накануне первой мировой войны. В хрестоматийном 1913 году по проекту авторитетного архитектора Ф.П.Нестурха (проектанта здания публичной библиотеки) построен изящный Фруктовый пассаж, венчающий Привоз со стороны Преображенской. Он складывается из четырёх двухэтажных корпусов, соединённых арками с кованными воротами, украшенными литыми чугунными фруктовыми вазами. В отличие от, скажем так, классического пассажа, расположенные попарно двумя рядами, корпуса не "застланы" стеклянной кровлей, и к ним примыкает довольно обширный двор. Превосходно продумана внутренняя планировка: каждый корпус имеет в первом этаже анфиладу из десяти торговых помещений, ныне, конечно, перестроенных, и вместительные глубокие подвалы.

С этим замечательным памятником истории градостроительства связан следующий забавный эпизод. 31 марта 1941 года (о "Юморинах" тогда никто, разумеется, не слыхивал) "по улицам слона водили". Отлично знакомого одесситам четырёхлетнего "слоника" Мурзу в числе прочего зверья надумали передислоцировать из местного зоопарка в симферопольский. Едва его вывели из зверинца, он тотчас же обратил свои взоры на Фруктовый пассаж. "В мгновение ока перепуганное население рынка ринулось во все стороны, - пишет репортёр "Большевистского знамени", - передвигаясь вдоль Фруктового ряда, Мурза с аппетитом съел несколько яблок, достал хоботом из бочки солёные огурцы, отведал несколько кочанов свежей капусты, полакомился сушеными фруктами". Последовал хэппи-энд: "слоника" изловили и доставили на станцию Товарная, где его дожидались остальные питомцы зоосада.

К слову, в эти же предвоенные годы зафиксирована единственная, насколько я знаю, попытка переименования Привоза. Однако тусклое "ура-идеологическое" "Октябрьский рынок", разумеется, осталось только на бумаге.

Следующая страница каменной летописи Привоза отстоит от предыдущей на целых 45 лет, и относится ко времени "хрущёб". Удивительно, но именно тогда легендарный рынок обрёл лучшие капитальные строения "тематической" торговли, и в 1958 году бывшие "резницы" репрезентовал новый мясной корпус. Архитектора, придумавшего это сооружение, я знал много лет: незабвенная Рашель Абовна Владимирская была деятельнейшей представительницей историко-краеведческой секции "Одессика" при Доме учёных, и именно она и её супруг, известный искусствовед А.А.Владимирский, пригласили меня в бюро этой секции. Благодаря "Одессике", между прочим, в своё время удалось предотвратить уничтожение того самого Фруктового пассажа!

Р.А,Владимирская блестяще решила сложнейшую задачу устройства обширного торгового здания: пригодились специфические краеведческие знания. Используя опыт сооружения крытых рынков конца Х1Х века (в том числе - в Одессе, на Новом базаре), она применила базиликальную систему пространства. А потому интерьер оказался хорошо освещённым и удобным в эксплуатации. Типологический этот проект несколькими годами позднее был успешно использован и в ходе строительства молочного корпуса.

Проходят годы, меняются власти и социальные формации, не говоря уже о нравах "градоустроителей", но Привоз по-прежнему оптимистичен, остроумен, говорлив, непредсказуем.

Давеча услышал лаконичный диалог:

"Так Валя умерла! У неё, оказывается, был сахар..."

"Вот гнида! Сахар был, а брагу так и не поставила!"

А то мы однажды с художником Шуриком Ройтбурдом сюда припёрлись. Подходит он к контейнеру и выдаёт заготовленную фразу:

"Девушка, мне "пшикалку" надо. У меня, вы понимаете, испортились отношения с моими тараканами..."

Девушку с Привоза врасплох не захватишь:

"А насколько они у вас испортились, - парирует, - на три пятьдесят или на семь?"

Наблюдаю уползающего от реализаторши голубого рака. Выбравшись из тазика, тот семенит к проезжей части.

"Смотрите, - говорю ей, - он уже прошёл дистанцию в два метра".

А она мне:

"Ничего. Он - как муж. Погуляет и вернётся".

"Приползёт", - уточняю я...