Черно-белый оффшор

Леонид Вагнер

Когда только начинаешь свою морскую карьеру, есть ощущение, что уходя в рейс, меняешь свой статус жизни с постоянного на временный. Оставляешь постоянный – свое окружение на берегу, и принимаешь временный – статус члена экипажа.

Удачным будет предстоящий рейс или нет – предсказать невозможно. Слишком много факторов это определяют: район плавания, состояние судна, погодные условия, надежность компании и хорошая зарплата.

Но есть один, самый главный определяющий фактор – это экипаж. Если повезло с экипажем, то все остальное можно пережить. Если не повезло, то это одно может перечеркнуть все остальные положительные составляющие.

Экипаж постоянно меняется, одни списываются, унося из экипажа энергию своей харизмы и потенциал своего темперамента, другие приходят, и тоже не с пустыми руками. Происходит обмен. Каждый человек приносит что-то свое в общение экипажа и выносит то, что ему понравилось в этом общении.

Именно человеческие отношения делают жизнь радостной или угрюмой. Это не зависит от нашего положения в обществе или достатка. И неважно где вы – дома или на судне.

Кто-то из философов сказал: «Я, это сумма всех людей, которые повстречались мне на жизненном пути. Кто-то повлиял на меня больше, кто-то меньше, но каждый человек имеет свое особое значение, каждый оставил мне свой камень. Кто белый, а кто-то черный».

Впереди рейс и целая ненаписанная история, в которой примут участие все – от капитана до практиканта. И по всем вопросам у каждого будет свое мнение и свое участие. У каждого будет одинаковый набор белых и черных камней. И всегда будет выбор – «белое» или «черное». Обычно мы сами выбираем камень, но иногда камень выбирает нас.

– 1 –

Оффшорный флот стал популярным среди моряков относительно недавно, как собственно и само слово оффшор. Поначалу мало кто понимал, о чем вообще идет речь.

Оффшорные компании частенько упоминаются в детективах, где они выступают в роли инструмента для запутанных финансовых операций преступниками всех мастей и различными спецслужбами.

Эта аналогия интриговала, но не притягивала. Попадешь работать в такой оффшор, и ищи потом свою зарплату где-нибудь на Каймановых или Сейшельских островах.

Оффшор с английского означает вне берега или прибрежный, а это уже было гораздо понятней. Значить речь идет о судах, работающих не далеко от берега.

Если бы иностранное словосочетание «оффшорный флот» заменили его русским значением – технический флот, то все было бы сразу понятно. Но этого делать не стали по понятным причинам. С «духовным» наследием прошлых времен нельзя было не считаться, и вот почему.

Технический флот при Советском Союзе был крайне не популярен. Работать туда шли в основном не по зову души и сердца, а в силу сложившихся обстоятельств.

Главной причиной такого отношения моряков к техфлоту было то, что его суда работали в основном в каботаже, то есть в территориальных водах своей страны. В техфлоте зарплата была выше, чем в торговом флоте, но морская душа всегда желала простора больше, чем денег.

Каботаж являлся приговором мечте о дальних странах и морских приключениях. Это был крах морской романтики. Говорили, – курица не птица – каботажник не моряк. В техфлот попадали те, кому не открывали заграничную визу или были проблемы со здоровьем, а так же залетчики, которых выгнали с большого флота.

Это то, что касалось кадров. А по техническому оснащению техфлот во всем мире был и остается самым передовым и современным. Здесь первыми внедряются все научные и технические разработки, которые не являются или перестали быть военной государственной тайной. Достаточно вспомнить атомный ледокол «Ленин».

Но все в мире меняется и иногда очень быстро. Своего флота в стране не стало, государственная монополия рухнула вместе с «морским крепостным правом», и все моряки получили вольную.

Оффшорный флот получил интенсивное развитие благодаря нефтегазовой индустрии. На земле месторождения находятся на территории какой-нибудь страны, и, соответственно, ей принадлежат. А в открытом море, кто нашел месторождение, тот и добывает. Поэтому охотники за черным золотом ринулись в моря и океаны. С каждым годом они заплывают дальше и ныряют глубже. А для этого надо иметь и интенсивно развивать оффшорный флот.

Океан большой и охотников много. Оффшор тоже большой и разнообразный, и здесь тоже имеются свои специфические правила игры.

Для того чтобы попасть работать в реально крутой оффшор, где контракты короткие, а доллар длинный – надо иметь требуемую квалификацию и оффшорный опыт работы. Без этого опыта с вами даже никто разговаривать не будет.

Начать оффшорную карьеру можно в больших компаниях, испытывающих большую потребность в кадрах и работающих в опасных районах, или в тяжелых климатических условиях. Тут кому какой жребий выпадет – свирепые шторма северных морей, африканские пираты, малярийные комары, желтая лихорадка, аномальные жара или холод.

Знаю нескольких моряков, чье страстное желание работать в оффшоре уплыло на белом катере к едрени матери, сразу и навсегда, после первого же контракта. Хочешь попробовать меда – залезь в улей с пчелами. Таковы правила жизни, а не только оффшора.

Ко мне судьба была благосклонной и проверяла мои оффшорные мечты на прочность без особых пристрастий. Вот уже два года, как я работал в Персидском заливе, в арабо-американской нефтяной компании «АРАМКО».

Работали в режиме четыре месяца через два. Зарплата была не высокой по оффшорным меркам, но зато работа была стабильной, даже во время кризиса. Донимала только жара, да отсутствие берега. Было всего два порта, куда заходили наши суда, Танаджиб и Растанура. Оба были закрытыми и представляли собой промзону, обнесенную двумя периметрами колючей проволоки, и охраняемую королевскими войсками, без единого магазина или кафе. К великой радости наших жен, здесь не ступала нога ни одной женщины, и царил сухой закон.

На календаре был май 2009 года. Мировой экономический кризис уже ощущался во всех сферах деятельности. Объемы морских перевозок упали. Многие судоходные компании были вынуждены часть своих судов поставить в отстой, сократив на них численность экипажей до минимума. Кроме этого многим морякам снизили зарплаты.

При таком унылом раскладе объективной реальности я приостановил активную деятельность по поиску лучшей работы. Жаль было впустую тратить усилия и отпускное время на тщетные попытки. За предыдущие два отпуска я посетил почти все одесские фирмы, предлагавшие морякам работу в оффшоре, и только даром стер себе ноги до самой задницы. Результат был нулевой. В этот раз я решил быть благоразумным реалистом и посвятить отпуск семье и отдыху.

Но, как говорится, хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах. Я перестал искать новую работу, но зато работа нашла меня сама.

Была вторая половина субботнего дня, и я дремал после обеда на диване. Меня разбудил звонок домашнего телефона. Обычно мои друзья и знакомые звонят мне на мобильник, зная мою непоседливую натуру.

– Наверное, это звонит компьютер с телефонной станции с предложением оплатить услуги связи или просто ошиблись номером, – лениво подумалось, в еще сонном мозгу. Следующая мысль о том, что это может звонить моя жена, побудила меня встать с дивана и подойти к телефону.

– Здравствуйте, – раздался в трубке мужской голос, – могу я поговорить с Леонидом Александровичем?

– Здравствуйте. Вы уже со мной разговариваете.

– Вас беспокоит крюинговая компания «Ка Эл Эн». Вы у нас состоите на учете. Меня зовут Игорь Степанович. Вы готовы сейчас рассматривать предложения по работе?

– Да готов.

– Есть заявка от норвежского судовладельца на буксир якорезаводчик, 12 000 лошадиных сил, новострой, всего месяц как с завода. Посадка на судно планируется в Корее, ориентировочно через неделю. Длительность контракта 2 месяца, зарплата достойная. Судно будет работать в Охотском море возле острова Сахалин. Требуются опытный русскоговорящий офицер электромеханик со знанием английского. Передо мной ваша анкета и у вас есть хорошие шансы получить эту работу. Что скажете по этому предложению?

– Охотское море конечно не сахар. Вы можете в цифрах прояснить, что значить достойная зарплата?

– Сейчас точную цифру сказать не могу. Для начала надо, чтобы работодатель подтвердил вашу кандидатуру. У меня ваша анкета полугодичной давности, скажите, вы меняли место работы?

– Нет, не менял.

– Тогда могу сказать, что зарплата будет отличаться значительно. И если вы не фантазер, то она вас должна устроить. У меня просто правило такое, я не говорю зарплату в цифрах, пока человека не подтвердят. Сумма вашей зарплаты, конечно же, мне уже известна. Но стал верить в приметы. Несколько раз замечал, что заявки срывались именно в тех случаях, когда сообщал о зарплате до подтверждения. Так что давайте пару дней подождем.

– Насколько я помню, вы трудоустраиваете не бесплатно. Во что мне обойдутся ваши услуги?

– Вы же взрослый человек и прекрасно понимаете, что бесплатно вообще ни одна компания не работает. И объявления о том, что трудоустройство для моряков в той или иной фирме бесплатное – это не совсем правда. Собственноручно платить за трудоустройство вы, конечно, ничего не будете. Такие фирмы получают хорошие деньги прямо от судовладельцев за то, что они поставляют квалифицированную рабочую силу по цене гораздо ниже рыночной. Моя фирма работает по другому принципу. В отношении зарплаты мы на стороне моряков, а не судовладельцев, поэтому работодатели нас деньгами и не балуют. Брать деньги с моряков за трудоустройство мера вынужденная. Это не мзда и не взятка, а солидарный взнос для поддержки моего предприятия. Ваши расходы на наше партнерство будут составлять 4 процента от вашей зарплаты в течение первого года работы, и по триста долларов за каждый следующий год. Оплата услуг по факту, после подписания контракта и получения билетов. Вас устраивают такие условия?

– Условия нормальные. Считайте, что мы договорились.

– Вот и отлично. Тогда я по интернету высылаю вам формы, заполните их, и постарайтесь сегодня же переслать их мне обратно. Если вас подтвердят, то в ближайшие 2-3 дня будет ответ. Если возникнут вопросы при заполнении формы-анкеты, то не стесняйтесь, сразу звоните, я буду в офисе.

– Можно еще вопрос?

– Да, конечно.

– Обычно работодатели интересуются знанием только английского языка. Зачем им русский? Я даже немного заинтригован.

– Никакой интриги здесь нет, на самом деле все очень просто. Судно будет работать в чартере у Газфлота. Сахалин ранее был закрытой зоной для иностранцев, и в местных портах нет практики общения на английском. Поэтому заказчик потребовал, чтобы все офицеры на судах понимали русский язык.

– Теперь полная ясность.

– Если у вас все, то жду от вас заполненную анкету. До свидания.

– До свидания.

Телефонный звонок из «КЛН» вызвал у меня зуд души, некую возбужденность, – верный внутренний барометр больших перемен и поворотов в жизни. Зная, что раньше времени радоваться еще не наступившему событию рискованно, заставил себя сосредоточиться на заполнении анкеты. А для себя решил, никому ничего пока не сообщать, даже самым близким людям. Фортуна дама капризная и любит тишину. Игорь Степанович видимо это тоже понимает, раз промолчал о зарплате.

По всей видимости, моя арабская «опупея» подошла к логическому завершению, и я заработал свой пропуск в «высшую лигу». Осталось только запастись терпением и дождаться самой путевки в виде контракта.

Ждать вестей пришлось недолго, Игорь Степанович позвонил уже в понедельник утром, и сообщил, что меня утвердили. Когда он назвал мою зарплату, я подумал, что он шутит. Сумма была более чем в два раза выше, нежели я получал сейчас. Если бы меня спросили, какую зарплату я хочу иметь перед тем, как принимать на работу, то у меня не хватило бы наглости заломить такую сумму. Вот значит, какой он настоящий оффшор! Теперь главное не задохнуться от счастья.

Так же, Игорь Степанович сообщил мне, что лететь я буду вместе со старшим и вторым механиками, с которыми и буду вместе работать. Я поинтересовался, когда можно ознакомиться с контрактом.

– Контракты обычно присылают вместе с электронными билетами, накануне вылета. Билеты вам пока еще не заказаны, видимо еще неизвестно точное время прибытия судна в порт. Соответственно контрактов еще тоже нет, так как нет даты вылета, а именно с нее начинается ваш контракт и начисление зарплаты. Так что подписывать пока нечего. Хочу предупредить, чтобы вещи и документы были собраны и уложены в дорожную сумку заранее. Довольно часто бывает, что билеты с контрактами присылают всего за несколько часов до вылета. Те, кто живут, например, в Херсоне, просто физически не успевают приехать в наш офис. Тогда я билеты и контракты везу прямо в Одесский аэропорт, где мы и заканчиваем все наши бумажные и денежные дела. Ориентируйтесь на среду. Желаю удачи.

– И вам всего доброго. До встречи.

За контракт и возможность с ним ознакомиться заранее я интересовался не спроста. Осталась глубокая зарубка в памяти от моего первого вояжа в Саудовскую Аравию. Дату и время вылета мне сообщили за три дня, а вот с контрактом тянули до последнего момента. Помню, как я в день вылета подписывал в офисе в спешке бумаги.

– Подпишите здесь, это документ о том, что вы не везете с собой изделия из свинины и спиртосодержащие лекарства. Помните, что вы будете работать в исламском государстве. Желательно нательный крестик не носить. Это не запрещено, но может вам доставить некоторые проблемы при контакте с местным населением.

Передвигаться внутри страны вы будете только в сопровождении агента. Все пограничные и таможенные формальности тоже только через него. Телефон агента записан в вашем контракте. Если по прилету самолета он вас не встретит, то не спешите сразу звонить. Восток дело тонкое – суеты не любит. На пограничный контроль сами тоже не идите. Никого ни о чем не спрашивайте, просто сядьте на скамейку и ждите, агент сам вас найдет. Можете позвонить агенту, если он не объявится в течение часа или полтора.

Вот эта бумага о том, что вы обязуетесь не высмеивать и плохо не отзываться о короле и членах королевской семьи. Подпишите вот здесь.

Вот этот пакет с документами передадите в офис, куда вас привезет агент для получения спецодежды и обуви. Запечатываю при вас, вскрывать его не надо.

Вот ваша судовая роль и гарантийное письмо, по 3 экземпляра. Здесь ваша подпись не предусмотрена. Они потребуются при прохождении пограничного контроля.

А вот и ваш контракт. На первой странице сумма вашей зарплаты, остальные одиннадцать страниц читать уже некогда, почитаете потом. Там все, почти, то же самое, что вы уже знаете. Подписывайте здесь. Вот ваши билеты, будьте внимательны при пересадке в Стамбуле и Бахрейне. И вот еще что – не злоупотребляйте спиртным во время пути. А то тут один «артист» пытался заправиться на четыре месяца вперед. Его не впустили в страну и отправили обратно. Пришлось вернуть полную стоимость билетов. Ну, вот и все. Желаем удачи. После окончания контракта зайдите к нам в офис или позвоните, расскажите, как отработали.

Читал я свой контракт уже в самолете. Без словаря не все было ясно, но и того, что понял, хватило, чтобы позвоночник покрылся инеем. За все криминальные преступления отвечать придется по законам Шариата. За воровство – отрубят руку. За роман с гражданкой королевства, за употребление или распространение наркотиков – смертная казнь. Я не собирался красть или иметь дело с наркотиками. А если вдруг подбросят наркоту или ворованные вещи? Следствия не будет. В Шариате нет презумпции невиновности. Кроме этого, я не имел права отказаться от работы, если судно пошлют в зону военных действий.

Если бы мне дали прочитать этот контракт заранее, то я бы его не подписал. Для такого риска нужна очень серьезная мотивация, а не просто желание работать. Стало понятно, почему факс с моим контрактом так долго не могли получить. То связь была очень плохой, то бумага закончилась в неподходящий момент.

Вспомнилось предупреждение инспектора за умеренность со спиртным в дороге и за пример с «артистом». Скорее всего, он тоже прочитал контракт только в самолете, и со страху напился в драбодан. А что? Это не плохой вариант соскочить, пока полностью не влип в это повидло. В Бахрейн самолет прилетает в 2 часа ночи, а вылет в Саудию в 9 утра. Времени напиться и пофестивалить более чем достаточно.

Сейчас это вспоминается с юмором, а тогда было не до смеха. Правда, страхи мои оказались напрасными. За два года работы в Саудовской Аравии я не слышал, чтобы кого-то из моряков судили или казнили.

В общем, для себя я решил, пока полностью не прочитаю контракт, подписывать не буду, даже если Игорь Степанович будет мне стихами говорить.

В среду он мне позвонил и сообщил, что замена экипажа переносится на Сахалин.

– Ваш буксир в паре с другим судном тянут на Сахалин буровую платформу, видимо решили коней на переправе не менять. К тому же с Россией у нас безвизовый режим, а корейская виза денег стоит. Так что все логично. Можете спокойно отдыхать еще дней десять, пятнадцать. Сменные экипажи на эти буксиры подготовлены и утверждены. Кадровый вопрос по этим судам закрыт и сюрпризов со стороны офиса уже не будет. Причин для беспокойства нет.

– Игорь Степанович, а можно взглянуть на типовой контракт заранее, а то потом времени на его изучение может и не быть? Сами говорили, что иногда приходится подписывать контракт прямо в аэропорту.

– Слышу привет из Саудовской Аравии, – засмеялся мой собеседник, и затем спокойно продолжил, – я знаю, чем вызвано ваше желание прочитать контракт заранее. Не только видел эти контракты, но и намучился с ними. Дело в том, что я одно время работал с компанией «Замил». Наверняка вы видели их суда с названием «Замил» и порядковым номером, их там много, больше пятидесяти. Помню эти объемные контракты с разными страшилками. Уверяю вас, здесь все проще и без сюрпризов. Сам контракт занимает полторы странички и приложение к контракту две. Хватит и пяти минут, чтобы ознакомиться, поэтому времени хватит даже в аэропорту. Не берите дурного в голову. Лучше отдыхайте, раз появилась такая возможность.

На следующий день мне позвонили с еще одной компании. Директором был молодой парень, сын известного в морских кругах человека. Всем было понятно, что без папиной помощи здесь не обошлось. И это обстоятельство его немного смущало, так как он к числу мажоров не относился. Был скромен и умен. Достаточно сказать, что он самостоятельно создал морской электронный англо-русский словарь на несколько десятков тысяч слов. На создание первой версии словаря он потратил три года, перелопатив энное количество словарей и справочников. Собственно, благодаря этому словарю я с ним и познакомился, еще до того, как он стал директором крюинговой компании. Компания существовала уже около года, и за это время ни одного предложения по моей специальности не было. И вот прилетела первая ласточка.

– Леонид Александрович, здравствуйте. Это Сергей. Вы говорить можете?

– Могу, здравствуйте, Сергей. Рад вас слышать. Как идут дела с распространением словаря? Можно поздравить с распродажей первого тиража?

– Да какое там, с такими темпами лет через пять-шесть, не раньше. Я звоню вам по другому поводу. Мне тут пришла первая заявка на электромеханика на голландское судно. Контракт 6 недель, зарплату предлагают просто заоблачную. Вы готовы сейчас идти в рейс? Можно высылать вашу анкету на рассмотрение?

– Увы, меня на днях сосватали на норвежское судно. Контракт 8 недель, зарплата тоже солидная. Я согласился, и уже пришло подтверждение. Дать задний ход еще, конечно, можно, хотя выглядеть это будет крайне не серьезно с моей стороны.

– Анкеты я буду отсылать завтра. Надумаете, позвоните мне утром.

– Договорились. Спасибо за предложение. Всего вам доброго.

– До свидания.

Вот так дела. То ни одного предложения, а то сразу два. Верно гласит украинская пословица, – «гарна дiвка, як засватана».

Надо было ехать забирать жену с работы. По дороге мысли не давали покоя, крутились вокруг новой перспективы на морском поприще, принимая форму пословиц и афоризмов, типа: рыба ищет – где глубже, а человек – где лучше; погонишься за двумя зайцами – ни одного не поймаешь; лучшее – враг хорошего, и прочее в этом духе.

Движение было оживленным, и мне это стало мешать управлять машиной. Решил отвлечься от мыслей и включил радио. Из динамиков раздалось: «Радиостанция Южная Пальмира. Нас лучше слушать в кабриолете, – чтобы не сорвало крышу! Играем, что хотим». Эта реклама рассмешила меня до слез, и действительно отвлекла от навязчивых размышлений. Спокойствие вернулось внезапно. Метания души и сомнения разума отключили словно выключателем. Решение было принято – еду на Сахалин.

– 2 –

Спустя две недели позвонил Игорь Степанович.

– Доброе утро, Леонид Александрович.

– Надеюсь, что оно действительно доброе. Здравствуйте.

– Доброе. Пришел ваш контракт и билеты. Вылетаете завтра. Можете приезжать. Я буду в офисе до часу дня. Если это время вам не подходит, то тогда приезжайте к шестнадцати, надеюсь, что к этому времени я уже вернусь.

– Я приеду к вам часикам к одиннадцати, нормально?

– Вполне. Тогда до встречи.

Времени на дорогу я взял с запасом. В офисе я раньше не бывал и, судя по адресу, этот район города знал плохо. Собственно, мы с Игорем Степановичем и в глаза друг друга ни разу не видели. Наше знакомство и общение было интернет – телефонным.

Навигатора в машине у меня не было, и моя жена решила ехать со мной, чтобы я не заблудился. К тому же, ей самой не помешало бы знать, где находится офис. Да и знакомство с директором лишним не будет. Мало ли какие вопросы придется решать в дальнейшем? А если учесть, что наш сын учится в Морской академии, то вопросов и проблем впереди было не мало.

По указанному адресу мы нашли обыкновенный жилой дом в частном секторе, без какой либо вывески. Припарковал машину возле ворот и достал мобильный телефон, решил уточнить у Игоря Степановича, не ошибся ли я адресом.

– Алло. Игорь Степанович?

– Да, Леонид Александрович, я вижу, вы уже приехали. Сейчас Люда вас встретит.

Людой оказалась женщина средних лет, с приветливым и открытым лицом, почти без макияжа.

Кабинет был выдержан в умеренном стиле. Владельцы не прибеднялись, чтобы «давить на слезу», и не кичились роскошью, давая понять посетителям «мелкие купюры и торг здесь неуместны». Это внушало доверие и настраивало на деловой тон. Когда мы вошли, директор не изображал занятость и не напускал на себя важность, сидя за столом, а уже двигался нам на встречу. Это был мужчина лет пятидесяти, невысокого роста, спортивного телосложения.

– Пришло время познакомиться воочию, – сказал он, пожимая мне руку, – правда, ваше фото я уже видел на документах. А это надо полагать ваша супруга?

– Да, Лена моя жена.

– Очень приятно. Правильно сделали, что приехали вместе. А Люда моя жена и партнер по бизнесу. В мое отсутствие все вопросы решает она. Присаживайтесь на диван. Сейчас я дам ваш контракт. Можете спокойно изучать, времени у нас предостаточно.

Мы с женой расположились на диване и начал читать документы. Контракт действительно был лаконичным, и его изучение заняло не более 10 минут. Все это время Игорь Степанович занимался своими делами, сидя за своим рабочим столом перед компьютером.

– Я готов подписывать документы Игорь Степанович.

– Вот и славно. Ручка у вас на столе. А мне дайте ваш паспорт моряка. Я пока пропишу вас по судну и поставлю печать. И если не возражаете, то можем перейти на «ты»? Ведь мы примерно одного возраста.

– Не возражаю, конечно. Сейчас уже и президентов стали называть просто по имени, без отчества.

– Кстати, недавно звонил ваш будущий начальник, Кайталов Юрий Аркадьевич. Он уже в пути, и скоро будет в офисе. Если вы не торопитесь, то подождите минут пятнадцать. Заодно и с ним познакомитесь. Он со мной работает уже около десяти лет. У меня таких проверенных людей не много. Я называю их своим золотым фондом. Знаете, когда начинаешь работать с новой компанией, очень многое зависит от того, какие люди от тебя поедут работать первыми. Если первые оскандалятся, то вторых может уже и не быть. С тобой просто перестают работать.

– Конечно, подожду.

В кабинет пришла Люда и предложила выпить кофе или чаю. И пока она готовила горячие напитки, мы успели закончить все бумажные дела.

За кофеем пообщались. Я рассказал, что однажды бывал на Сахалине. Был на практике в Южно-Сахалинске, в далеком 1982 году, когда учился в Хабаровском автодорожном техникуме. Тогда я и море то первый раз увидел. Специально для этого ездил со своим однокурсником в Корсаков. Выяснилось, что Игорь тоже бывал в тех краях. Начинал свою морскую карьеру во Владивостоке.

В дверь позвонили.

–А вот и ваш командир приехал, – сказал Игорь, вставая с дивана. Вернулся он вместе с высоким мужчиной лет 55, в очках, одетым в джинсы и рубашку.

Игорь предложил ему выпить с нами кофе.

– Спасибо Игорь, не могу. Заехал к тебе прямо с дачи, и Тамара осталась ждать в машине.

– Видимо моряк может быть без жены только на судне, а на берегу, жены нас как малых детей водят за ручку, и одних дальше двора или мусорных баков не отпускают, – подал я свой голос.

Мужчина вопросительно взглянул на Игоря.

– Это твой новый электромеханик, познакомься, кстати, – ответил на его немой вопрос Игорь.

– Юра, – делая шаг в мою сторону и протягивая руку, простодушно сказал мой будущий командир.

– Леонид, – ответил я, пожимая его руку.

– Где работал до этого?

– В Персидском заливе.

– Споемся, значит. Ну, пообщаемся потом, на судне времени будет навалом, успеем еще надоесть друг другу.

Он взял свой контракт у Игоря, не читая, расписался и вернул его Игорю вместе с паспортом моряка. Игорь сделал запись в паспорте и поставил печать. Вот и все формальности. Юра забрал свои бумаги, и со всеми попрощавшись, ушел. Мы с Леной тоже стали прощаться с хозяевами. Уже на выходе Игорь сказал:

– Вторым механиком у вас будет Солнцев Вадим. Знаете такого, может, сталкивались с ним раньше по работе?

– Нет, не приходилось. А что, он тоже первый контракт делает?

– Да нет, он уже два года в этой компании работает. Тоже, как и вы, одесскую вышку заканчивал, по электромеханической специальности. Доработал до электромеханика первого разряда, а потом переучился на механика. Вот я и поинтересовался. А парень он толковый. Завтра встретитесь с ним в аэропорту. Желаю вам хорошо отработать первый контракт. Если все будет нормально, то можете рассчитывать на продолжение работы. Суда этой компании будут работать на Сахалине не один год. Удачи.

– Спасибо. И вам всего доброго.

Дорога на Сахалин оказалась быстрой. Полтора часа до Москвы, пять часов в белокаменной. Потом девять часов полета, и мы приземлились уже в Южно-Сахалинске. Посадка была жестковатой. У моего командира даже лючок открылся над головой, и выпала кислородная маска.

Самолет остановился в трехстах метрах от здания аэропорта. Пассажиры сходили по трапу и сразу пешком шли в здание. Возле выхода нас ожидал агент. Он держал табличку с названием нашего судна “SEA EAGLE”.

Встречающий агент сообщил нам, что сразу поедем в порт Холмск, где находится наше судно. Багаж получили быстро, погрузили свои вещи в машину и отправились в путь. Ехали не быстро, дорога проходила между гор и была извилистой, да и после зимы ее еще не успели полностью подлатать.

Природа вокруг была живописной, все утопало в зелени. И хотя была уже вторая половина июня, зелень была свежей, без желтых вкраплений выгоревшей на солнце травы и кустарника, будто только вчера все распустилось. Я сказал вслух об этом ощущении свежести. На что водитель заметил:

– Так у нас снег сошел недели три назад, лето короткое, вот природа и спешит взять свое.

По обочинам дороги часто встречались лопухи огромных размеров. Некоторые экземпляры были размером почти с зонтик. Таких травяных гигантов и в тропиках не часто увидишь.

Ехали почти молча. Водитель, узнав, что мы с Украины, начал было расспрашивать за житие-бытие на нашей родине, но вскоре перестал, заметив, что мы погрузились в созерцание окружающего пейзажа, и отвечаем ему без энтузиазма. Однако долго молчать он не смог и, взяв на себя роль гида, стал комментировать то, что представлялось нашим взорам.

До Холмска мы ехали менее двух часов. При въезде в город водитель связался по телефону со своим начальством, и получил относительно нас дополнительные распоряжения.

Оказывается, наше судно еще не прошло пограничный контроль и таможенную очистку, и стояло на рейде с закрытой границей. Надо было решить формальности с пограничниками и таможней, чтобы доставить нас на борт. Агент стал нас возить по инстанциям, и по ходу дела знакомить с городом.

Название города – Холмск, говорило само за себя, и четко отображало географический рельеф местности, на котором он был расположен. Единственная улица, которая находилась на ровной поверхности, проходила вдоль набережной и называлась Советской.

Это была главная улица города. Ее название, так же как и название города, было правдивым. Такое впечатление, что здесь ничего не менялось лет тридцать. И если бы не японские машины на дорогах и несколько ярких рекламных щитов, то ощущение, что мы попали в эпоху советских времен, было бы абсолютным.

Правда, местные патриоты, в лице пограничных и таможенных чиновников, не позволили ввести нас в заблуждение ни японским машинам, ни ярким рекламным щитам.

Простые вопросы решались не просто. Агент не унывал и старался, как мог. Глухая оборона бюрократов постепенно стала размягчаться от его умасливания, и вожделенная печать даже уже была извлечена из стола. Но в последний момент, когда мы достали свои паспорта – все рухнуло.

– Что же ты, Саша, голову мне морочишь? – сказал агенту главный пограничник, – это же иностранцы! И речи даже быть не может. Зайдет судно в порт, откроем границу, и тогда вообще никаких проблем. Пропуск в порт и все дела.

– Так что же теперь мне делать с людьми?

– А я откуда знаю? Спрашивай свое начальство, пусть решает, где размещать. А по их душу, мне даже пусть не думает звонить. Не могу я их оформить. Не потому, что не хочу, а просто права не имею такого.

Начальник определил нас в гостиницу «Чайка», которая раньше была рабочей общагой. Ее, конечно, подремонтировали, а вот люди остались прежние. Бывшие вахтеры, нынешние администраторы, встретили нас подозрительно и не дружелюбно.

Ресторана в гостинице не было. Не было горячей воды, и еще много чего. Но располагалась гостиница «Чайка» на вершине холма, и из нее был хороший вид на море. Этим видом мы любовались трое суток.

Затем за нами приехал агент, и сообщил нам, что таможня дает добро на наше перемещение на судно. Мы погрузились в его машину и поехали к погранцам на морвокзал.

Пограничник, который до этого не имел права нас оформить, молча, поставил штампы в наши паспорта. И нас доставили на причал к портовому катеру «Могучий», для дальнейшего следования к борту судна.

Вадим, глядя на этот музейный экспонат, сказал агенту:

– Надо бы его переименовать в «Дремучий». Ему, наверное, уже больше сорока?

– Старенький да удаленький. Штуку баксов заплатила ваша контора за ваше романтическое путешествие до якорной стоянки, – парировал агент.

– А он против ветра тоже может ходить? – не унимался Вадик.

– Поможете веслами, если понадобится. Другого транспорта нет.

– У нас в Одессе говорят, что б вы так доехали, как заплатили. Мы хотим прокатиться на всю штуку баксов!

– Будет исполнено, не волнуйся. Я лично буду делать вам попутный ветер с берега.

Наш красавец – «Морской орел», так переводится название судна с английского, на рейде был в одиночестве. Рейд был небольшим, и уже через четверть часа «Могучий» швартовался к борту судна. На палубе кроме матросов были те, кого мы приехали менять. Все сразу разошлись со своими сменщиками по каютам.

Времени было в обрез. Для списывающихся с судна были заказаны билеты на Москву на этот день, и до начала регистрации оставалось всего несколько часов. Катер не уходил, ждал их возле борта. Отъезжающие, естественно, нервничали, боясь опоздать на самолет.

Стармех сказал мне и Вадиму, чтобы мы подписывали акты приемки-передачи «на верочку», то есть, не читая, и не проверяя.

– Отпускайте их, пусть едут домой с миром. Скорее всего, что нас менять приедут они же. Оттанцуете им потом так же, если, что не так. Но наличие измерительных приборов надо проверить. За это спрос будет уже с вас.

– 3 –

Электромеханика, которого я менял, звали Алексеем. Ему было 35 лет, и родом он был из Севастополя. В компанию Джерри Оффшор попал через какой-то индийский крюинг, поэтому и подписал четырехмесячный контракт с невысокой зарплатой. Большую часть контракта он провел в заводе, на окончании строительства и приемке этого судна. Затем, полтора месяца, длилась буксировка буровой платформы с Сингапура на Сахалин.

Компания ему понравилась, и он намеревался сюда вернуться. За время нахождения на судостроительном заводе успел навести мосты дружбы с офисом, и ему обещали существенно прибавить зарплату. Вот собственно и все, что он успел о себе рассказать.

Слушал я его в пол уха. Во-первых, Кайталов был с ним вместе два месяца на приемке судна в заводе, и успел мне еще в гостинице вкратце охарактеризовать его по работе. Во-вторых, я был в шоке от бардака, который увидел в каюте. Я был оскорблен таким свинством, и еле себя сдерживал, чтобы с ходу не закатить скандал.

Светлое ковровое покрытие каюты было заляпано мазутными пятнами, видимо ходил в грязных рабочих ботинках. В одном из углов каюты стояла коробка и мешок с мусором. Под столом переполненная мусорная корзина. Санузел видимо вообще ни разу не мылся и вызывал просто брезгливость. Раковина умывальника была уже треснута. Вдобавок к этому, все стены каюты были завешаны фотографиями голых распутных девок, распечатанных на принтере, и прикрепленных к переборкам скотчем. Неубранная после сна постель и слой пыли на полках и столе, можно просто отнести к придиркам с моей стороны.

Скандал закатывать я не стал. Этим убитую каюту не восстановишь. А начинать работу на новом судне в новой компании со скандала и выяснения отношений, – это тоже признак дурных манер и тона. Но так просто проигнорировать такое неуважение к себе тоже нельзя.

По судовой системе оповещения сделали объявление всем вновь прибывшим принести на мостик свои документы.

– Ну, что? Подписывай бумаги, и по пути на мостик зайдем к деду отдадим акт приемки передачи? – обратился ко мне Алексей.

– Алексей, ты как умудрился всего за полтора месяца так убить каюту? Если взять и просто насрать по центру, то это даже не будет бросаться в глаза, и вполне гармонично впишется в окружающий пейзаж.

– Да просто не успел закончить уборку, немного не вписался. Только вот недавно проснулся, перед самым прибытием катера. Вчера допоздна засиделись. Извиняй, что так получилось.

– Не извиняю, и подписывать пока ничего не буду. Я иду на мост с документами, а ты начинай убирать каюту.

– Так времени уже на это не осталось. Катер же ждет!

– Нам час дали на передачу дел. Убирай сколько успеешь.

Я взял документы и пошел с ними на мостик. На мостике собрались все офицеры судна, кроме списывающихся и их сменщиков. Дело понятное, после полуторамесячного перехода хотелось пообщаться со свежими людьми.

– День добрый, – приветствовал я всех присутствующих.

– Добро пожаловать на борт, – ответил за всех один из присутствующих.

Он был с короткой, под ежик, стрижкой, худощавого телосложения, в бриджах и футболке. На вид ему было не более сорока лет. Я понял, что это капитан, и направился к нему.

– Надо полагать, что вы наш новый электромеханик?

– Совершенно верно, – подтвердил я.

– Меня зовут Игорь, я капитан судна.

– Очень приятно, меня зовут Леонид.

– Контракт давайте мне, а паспорт моряка и диплом Артуру, нашему старпому. С остальными членами экипажа познакомитесь постепенно, по ходу дела. Затем он обратился к старпому:

– Артур, возьми у Леонида документы, и распорядись, чтобы боцман принес ему спецодежду и обувь.

Пока исполнялось распоряжение мастера, я осмотрелся по сторонам. Мостик был оснащен великолепно. Только одних мониторов я насчитал одиннадцать штук. Мое внимание привлекла пластиковая доска для рабочих заметок, прикрепленная к переборке. На доске был нарисован фломастером портрет электромеханика, которого я менял. Портрет был нарисован в стиле дружеского шаржа. Алексей был в мундире и выглядел важной персоной. На доске был прикреплен лист бумаги с еще одним портретом, выполненный карандашом. В нем сразу узнавался списывающийся стармех, в образе пирата. Оба портрета были выполнены мастерски.

– Это наш Артур реализовывает свой талант художника, – сказал капитан, видя, что меня заинтересовали портреты.

– Я еще танцую и пою, между прочим, – сказал Артур, рассматривая мой паспорт, и, вздохнув, продолжил, – вообще я очень талантлив и весьма скромен.

– Что серьезно? А ну спой что-нибудь, – решил подловить его на слове капитан.

Артур закрыл мой паспорт, положил его в стол. Затем картинно склонил голову и произнес:

– Исполняется для вновь прибывшего электромеханика Леонида, почти, что дважды моего земляка. Проживает он, как и я, в городе – герое Одессе, а родился в Казахстане. Это рядом с моей родиной Таджикистаном.

И сразу без паузы заголосил песню без определенной мелодии, надо полагать на таджикском языке. Все вокруг захохотали. Однако Артура это не смутило, и он продолжал с чувством петь. Тут на мостик поднялся боцман с моей спецодеждой, и прервал концерт.

Я забрал комбезы, принесенные боцманом, и ушел с мостика. Артур Фиолетов меня развеселил. Раздражение, которое возникло из-за унылого состояния моей каюты, и злость на своего коллегу–неряху поутихли. Дверь в каюте стармеха была открыта, и он, увидев меня спускающегося с мостика, окликнул:

– Леонид, зайди.

Я зашел и поздоровался со стармехом, который сдавал дела Кайталову. Тот ответил на приветствие, и, протянув для рукопожатия руку, коротко представился:

– Сергей.

– Леня, ну что подписали бумаги? Чего не несете? Мы с Сергеем уже почти закончили. Давай, бери бумаги и вместе с Алексеем ко мне. Времени нет, с катером торопят, – сказал мне Кайталов.

Я без лишних слов отправился выполнять распоряжение деда. В каюте наметился прогресс. Мусор был выброшен, постельное белье снято. Я молча подписал бумаги и мы пошли к деду доложиться о завершении передачи дел. Юрий Аркадьевич забрал один экземпляр акта и положил его в папку.

Тут же пришел Вадим Солнцев и тоже передал деду свои бумаги. Кайталов позвонил на мостик и доложил капитану, что приемка-передача закончена, и списывающихся с судна можно пересаживать на катер, и отправлять на берег.

По судну объявили, чтобы списывающиеся с борта через пять минут были с вещами на палубе. Мой коллега заторопился в каюту за вещами. Я пошел с ним. Вел он себя, как ни в чем не бывало. Кайталов мне говорил, что про себя окрестил его слоном. Не за габариты, они с дедом были одной комплекции, а за его толстокожую невозмутимость в любой ситуации.

В каюте Алексей поинтересовался о моих планах по работе:

– Ты как намерен списываться? Через два месяца или будешь продлятся?

– Не знаю, еще об этом не думал. А что?

– Да у моей жены в середине августа отпуск, хотели вместе съездить куда-нибудь, отдохнуть. Сможешь на пару недель задержаться на судне?

– А что договориться и пойти в отпуск на пару недель раньше нельзя?

– Она служащая, и отпуска у них расписаны на год вперед. Ну, так как, сможешь?

– Давай я осмотрюсь вначале, а потом тебе напишу ответ. Оставь свой эмэйл.

Он написал свой адрес, взял сумку и, окинув взглядом фотки на стенах, сказал:

– Пока девочки, не скучайте тут без меня!

– Боюсь, что они тебя не дождутся.

Моя реплика его насторожила и впервые вывела из слоновьего спокойствия и невозмутимости:

– Послушай! С каютой согласен, осечка с моей стороны вышла. Можешь ее тоже не убирать перед списыванием. А девчонки то, чем тебе не подходят? Можешь снять, если такой ханжа. Но не выбрасывай, пожалуйста, а сложи их в папочку до моего возвращения. Добро?

– Добро! Эти кобылы будут ждать твоего возвращения в папке, жаль, что нельзя их заставить убрать каюту. Самому придется. Дожидаться твоего возвращения в этом бардаке я не буду.

На такой ноте мы и расстались. Я переоделся в новую фирменную униформу компании, ярко оранжевого цвета, и пошел осматривать судно и знакомиться с остальными членами экипажа. Палубная команда состояла из трех офицеров, включая капитана, боцмана, пяти матросов и кадета практиканта. В машинном отделении было четыре офицера, моторист и тоже был кадет практикант. Включая повара и месс боя, экипаж насчитывал восемнадцать человек. Все офицеры были гражданами Украины, а рядовой состав был полностью филиппинским.

Все судно блестело новизной и дышало свежестью. В ЦПУ (центральном посту управления) машинного отделения я встретил Кайталова. Он, увидев меня, спросил:

– Ну что, осмотрелся уже немного? Как впечатление?

– Да что тут скажешь? Новье. Не судно, а девочка, еще не целованная.

– Это точно. Я сам не перестаю балдеть от этой красоты. Но поработать нам предстоит не мало, чтобы довести его до ума. Сегодня обустраиваемся и налаживаем свой быт, а завтра начнем.

В ЦПУ зашел молодой парень, подстриженный наголо. Дед продолжил:

– Вот познакомься с третьим механиком, Максимом Коваленко. Они с капитаном земляки, как видишь прически у них похожие. Видно в Херсоне мода такая.

Я тоже представился Максиму. Еще немного пообщался и пошел наводить в каюте марафет.

На этом и закончился мой первый день на борту судна.

Утром следующего дня подошло второе судно нашей компании «Sea Ocelot», которое ставило буровую платформу на якоря. Его оставили на рейде, а нас завели в порт и поставили к причалу. Возле судна сразу поставили двух пограничников, чтобы до приезда властей никто не сходил и не заходил на судно. Спустя некоторое время, когда уже установили трап, приехал автобус с пограничниками. Их было десятка два.

Мы, достаточно долго поработавшие в иностранных компаниях, уже успели забыть о том, как нас обычно встречала с морей советская Родина. А филиппинцы такой цирк видели, наверное, вообще впервые в жизни. Такое количество военных, да еще с оружием их обеспокоило. И они нервничали, не понимая, что происходит. Обычно в иностранных портах на борт прибывшего судна поднимаются всего два – три человека, и решают все пограничные и таможенные формальности.

Повар, с которым я уже успел познакомиться, спросил меня:

– У нас все нормально? Нас не арестуют?

– Не волнуйся, это обычная процедура. Но тебе надо будет их всех накормить обедом. Готовь еды на обед больше.

– Нет проблем, продуктов много. А, правда, что раньше остров Сахалин был тюрьмой для русских?

– Это было очень давно, когда мы с тобой еще не родились.

Пограничники поднялись на борт. Их встретили капитан со старпомом и провели в столовую команды. Это было самое большое помещение на судне. Через несколько минут по судну объявили, чтобы все члены экипажа забрали свои паспорта в помещении столовой, и затем разошлись по своим каютам, где и должны были оставаться до дальнейших распоряжений.

Мы по одному подходили к столу, за которым сидел прапорщик пограничник и наш старпом. Артур называл прапорщику имя и должность, находил паспорт этого человека и передавал пограничнику. Тот просматривал паспорт, сличал фотографию с оригиналом и вручал паспорт в руки владельцу.

Я забрал свой паспорт и направился в каюту. Выйдя из столовой, увидел повара, который стоял в дверях камбуза и маячил, чтобы я к нему подошел. Наверное, проблемы с камбузной плитой или духовкой, – подумал я, заходя на камбуз.

Но проблема была в другом. Среди пограничников было несколько женщин. Именно таких имеют ввиду, когда говорят кровь с молоком. Повар был невысокий и худощавый. А именно таким мужчинам очень часто нравятся крупные женщины. Роскошные формы пограничниц с трудом умещались в униформу, и привели повара в крайнюю степень возбуждения.

Он через раздаточное окно украдкой показал мне на предмет своей страсти и вожделения, закатил глаза, изображая экстаз, и прошептал:

– Лео, русская армия непобедима! Я хочу сдаться в плен этим женщинам прямо сейчас!

– Пойдешь вечером в город и сдашься. Ты, что только за этим меня звал, Джошуа?

– Нет. Хотел спросить. Я хочу приготовить для них подарки, положить в пакет разное печенье, орешки. Как думаешь, проблем не будет?

– Думаю, что не будет. Но ты лучше спроси старпома об этом, когда пограничники все закончат и будут обедать. Он и скажет им на русском языке, что это от повара.

Я ушел в свою каюту ждать, когда закончится пограничный контроль. Мурыжили нас довольно долго. Передвижение по судну было блокировано. Весь экипаж сидел по своим каютам, а пограничники в сопровождении вахтенного механика и старпома осматривали все помещения судна.

Часа через два в дверях каюты появились Артур с тем же пограничником, который выдавал нам паспорта. Тот опять внимательно посмотрел на фотографию и на меня. Они пошли дальше, а я остался ждать, когда объявят об окончании пограничного и таможенного контроля.

Объявления я так и не дождался, его просто забыли сделать. А работа властей, как и предполагалось, закончилась перед обедом.

После обеда судно опустело. Уехал пограничный отряд, увозя своих дам, польщенных знаками внимания со стороны экипажа в виде незамысловатых подарочных наборов. За пограничниками ушли в город и все свободные от вахт и работ, но ненадолго. В 18.00 всем надо было уже быть на борту, так как ожидалось, что мы должны были выйти на рейд и ждать подхода танкера, для заправки судна топливом.

Оставшиеся на борту постепенно скучковались на мостике. Курили, пили кофе и обсуждали «налет пограничного отряда». Вся критика сводилась к тому, что приехало слишком много, работали долго и слишком дотошно.

А я поймал себя на мысли, что хотя процедура проверки и не очень приятна для проверяемых, но именно так, и никак иначе, надо защищать свои границы. И не только государствам, а каждому человеку – охранять свой внутренний мир, его невидимые границы от информационного мусора и псевдо ценностей современного мира, девиз которого «каждый за себя – один Бог за всех».

Во второй половине дня в порт зашел «Sea Ocelot». Пограничники приехали тем же составом, и как раз до ужина уложились с оформлением формальностей. Нас, как и планировалось, выгнали на рейд ждать танкер. Бункеровка судов топливом в порту запрещалась, а заход и выход судов из порта был разрешен до восьми вечера. Танкер был уже на подходе. Время было дорого. Буровая платформа ожидала, когда мы доставим им оборудование, топливо, воду, цемент, трубы. В общем, все необходимое для работы снабжение.

– 4 –

Танкер пришел к полуночи. Стармех, предвидя бессонную ночь, во время ужина рекомендовал механикам вздремнуть по возможности. А меня попросил тоже принять участие в бункеровке.

– Топлива будем брать много. Насколько это затянется неизвестно. Понадобится твоя помощь. Судно новое, и насколько точны датчики топливных танков неизвестно, а показаниям счетчика на сто процентов тоже верить нельзя. Сам понимаешь, дунут нам воздуха вместо топлива, а счетчику все равно, что считать. Так что будем постоянно замерять уровень вручную и считать по таблицам.

– Да о чем речь, Юрий Аркадьевич? Конечно, помогу.

– Ну, тогда и тебе не мешало бы примять подушку перед бункеровкой. Я позвоню тебе в каюту, когда понадобишься.

Механики стоят вахту шесть часов через шесть. Стармех вахту не стоит и я тоже. Поэтому он и привлек меня, чтобы не забирать у механиков часы отдыха. Сам режим работы шесть через шесть часов очень тяжелый. Есть только вахта и сон. На вахту надо прийти на 15 минут раньше, чтобы было время принять вахту. До этого надо успеть поесть. После вахты тоже надо время на душ и еду. На сон остается максимум пять часов, при условии, что человек умеет мгновенно засыпать. К тому же, если возникла техническая проблема и до конца вахты ее устранить не удалось, то механик после вахты продолжает ее устранять, а не идет отдыхать. Поэтому в оффшоре зарплаты значительно выше, чем на грузопассажирском флоте, где вахты по 4 часа, а перерыв между вахтами 8 часов. В общем, система эта потогонная, и контракты из-за этого в оффшоре короче. За шесть – восемь недель человека выжимают как губку.

В такой шестичасовой системе имеется свой особый смысл. Чувства и эмоции притупляются, происходит некое подобие зомбирования, и человек становится составной частью судна, живым механизмом или биомашиной. Видимо, именно это обстоятельство объясняет один необычный английский закон, согласно которому человек, пробывший более четырех месяцев на судне, в течение года является не полностью дееспособным, а точнее – он не может выступать в качестве свидетеля на судебных процессах.

Этот процесс зомбирования я называю «вхождение в образ». Опытные моряки входят в образ быстро, всего за несколько суток. А вот новички маются долго. Это заметно по их состоянию, у них постоянно усталый вид, они рассеяны и медлительны. Глаз да глаз за ними нужен в этот период.

Через это проходят все. В образ входят и те, кто вахту не стоит. С кем поведешься – того и наберешься, как гласит народная мудрость. Но главное не войти, а выйти из образа, когда возвращаешься домой.

Дед позвонил в половине двенадцатого и попросил через пятнадцать минут быть в ЦПУ. Когда я спустился, у механиков как раз была передача вахты, и вся машинная команда была в сборе. Кайталов попросил у всех внимания, и сказал:

– Значит так. Танкер к нам швартуется в половине первого. Как долго будет идти бункеровка сказать трудно, это зависит от танкера. Возможно, что часов за десять управимся, а может растянуться и на сутки. Топлива берем 900 кубов, а это пятнадцать железнодорожных цистерн. Поэтому нам надо распределить свои силы. Максим идет отдыхать и придет на вахту в шесть утра, как и положено, сменит Вадима. На начало бункеровки в машине остаются вахтенный механик, моторист и электромеханик. Дальше будем видеть по обстоятельствам. Ранее ни с кем из вас мне работать не доводилось, поэтому хочу с самого начала всех предупредить. Никаких левых дел с танкером не будет. Я в молодости этим не грешил, и тем более под занавес своей карьеры руки марать не собираюсь. Никому ни в какие переговоры не вступать. Будем брать все топливо, что положено. Наверняка, нас будут пытаться надурить, и нам надо быть предельно внимательными и точными при замерах. Всем все ясно?

Вопросов у нас не было, и стармех продолжил:

– Тогда Максим свободен. Вадим отправишь моториста приготовить шланги и переходники, а сам сделаешь замеры всех топливных танков лично. Результаты замеров принесешь мне, я буду на мостике. Леонид, ты остаешься в ЦПУ в роли вахтенного механика и следишь за работой всего судового оборудования. Если возникнут проблемы, меня ставить в известность. На этом все, парни. Начинаем работать.

Все разошлись по своим делам, а я остался в ЦПУ нести вахту. Для начала решил заварить кофе. Из всей машинной команды курили двое, я и второй механик. Поэтому решил воздух в помещении не портить и поднялся перекурить палубой выше, в помещение буксирной лебедки, где было оборудовано место для курения.

Только успел расположиться, в ЦПУ зазвенел телефон. Вернее не зазвенел, а завыл сиреной, так как был подключен к аварийной сигнализации, чтобы вахтенный механик мог услышать звонок, находясь в любой части машинного отделения при грохоте работающих двигателей.

– Ты чего трубку сразу не берешь?

– Выходил курить.

– Разрешаю курить на месте. ЦПУ можешь покидать в случае срабатывания аварийной сигнализации, или если есть механик. Вадим уже вернулся?

– Нет еще.

– Как появится, скажи ему, чтобы обнулил топливный счетчик. Он только что был на мосту, приносил замеры, я забыл ему об этом сказать. Танкер уже швартуется. Пусть позже проверит, как подсоединили топливные шланги.

– Все понял. Передам.

Только положил трубку, как зашел Солнцев, и я сразу, по горячему, передал ему распоряжение деда.

– Счетчик обнулил еще до начала замеров. Так что выпью кофе, пока есть время, – спокойно отреагировал Вадик.

– А я пойду допивать свой кофе в курилке, а то дед звонком прервал мой перекурчик.

– Ты вернешься, тогда и я схожу перекурить с чашечкой кофе.

– Дед разрешил мне курить здесь, чтобы не отлучался.

– Так и давай пользоваться привилегиями, пока они есть.

– Разумно. Пойду, заберу свою чашку в курилке, и прихвачу пепельницу.

С Вадиком мы подружились еще в Холмске, пока трое суток сидели в гостинице. Нас объединяло то, что мы оба обучались в Одесском высшем инженерном морском училище, ныне переименованном в Одесскую национальную морскую академию, но в простонародье по прежнему называемую «вышкой». Окончили электромеханический факультет и были коллегами.

Солнцев был моложе меня на двенадцать лет, мы учились в разное время. Вспоминая годы учебы выяснили, что нас учили одни и те же преподаватели, и вообще, на нашем факультете мало, что изменилось за десятилетнюю разницу нашей учебы.

Вадим, проработав несколько лет и утвердившись в специальности, понял, что надо переучиваться на механика. Хотя наш факультет на то время был самым престижным, получаемая специальность для морской карьеры была бесперспективной. И зарплата была ниже, чем у второго механика, а с зарплатой деда «даже не стояла рядом»

– Не мне тебе рассказывать о нашей работе, – с возмущением говорил Вадик, – на судне все завязано на автоматике и электронике. Чуть, что случилось, у всех механиков одна любимая песня – «наверное, контакт какой-нибудь не работает». Надо разобраться, потом еще суметь доказать механику, что с датчиками и контактами все нормально, а надо, например, просто заменить фильтр или добавить в систему масла, фреона или воды. Короче, пока механику не расскажешь, что ему надо делать, он будет сидеть в ЦПУ под кондиционером и рассуждать о неисправных контактах. Нафиг оно нужно, такое счастье? Голова должна быть большой как у ломовой лошади, а зарплата как у мальчика на побегушках. Меня такая несправедливость просто бесила, и я за два года переучился на механика. Ничего нового на этих ускоренных курсах переподготовки не узнал, но нужны не знания, а бумажка. И вот я уже три года как второй механик.

Вадим был прав. Его правоту подтверждала разница в наших зарплатах на сорок долларов в сутки. Но и режим работы у нас был разный. У него шесть через шесть часов, включая ночную вахту. А у меня ненормированный рабочий день, а по сути это вольный график. Он сполна отрабатывал эту разницу, и с моим аргументом был согласен. Вся затея с переучиванием на механика приносила реальное преимущество только в должности стармеха, на пике карьерной лестницы. А путь этот не легкий, и далеко не все механики его проходят.

Я вернулся в ЦПУ и напомнил Вадиму, что дед просил его проверить подсоединение топливных шлангов.

– Все будет нормально, – ответил Солнцев, – я этого моториста знаю, уже работал с ним. Очень толковый парень. И руки из правильного места растут, и с головой дружит. Роланд еще даст фору некоторым механикам. Поэтому за ним проверять не надо.

– Это радует, что в машине нормальный моторист, – поддержал я разговор.

– Меня больше дед обрадовал.

– Сразу видно, что он механик грамотный, и опыта не занимать.

– Да я не про это. Молодец, что с топливом не мутит, а соблазн велик, деньги то не малые. Стремное это дело. Если поймают, то тюрьма светит, и не ему одному. Я из-за этого с прошлой компании ушел. Хотя, там бы стармехом стал гораздо быстрее, чем здесь. Они работают по-черному. Зарплаты не высокие, весь расчет на деньги от продажи топлива. Там все повязаны, начиная с офиса. Воруют по крупному. Тех, кто не хотят этим заниматься, там не держат. Их просто после первого контракта на работу больше не приглашают.

Я такого насмотрелся, что и денег не захочется. От больших денег может крышу сорвать. Некоторые в таких скотов превращаются, что с ними рядом находиться противно, а не то, чтобы вместе работать. Лучше вообще с этим не сталкиваться, от греха подальше. Спокойно себе работать в нормальной компании, и получать за это приличные деньги. Я в этой компании уже 2 года работаю и пока по сторонам, в поисках лучшей работы, даже не смотрю.

В ЦПУ позвонил дед и сказал, что начинаем прием топлива. А чуть позже и сам пришел с фотоаппаратом. Рассказал нам, что на бункеровщике начали химичить, и не хотели обнулять счетчик, пришлось заставить сфотографировать его показания перед началом бункеровки. Фотографировать сразу тоже не хотели, пришлось вмешивать капитана. Ничего хорошего это нам не сулило.

Вадим каждые полчаса ходил делать замеры, дед все время находился в ЦПУ, и в четыре утра отпустил меня спать до десяти утра.

Когда я пришел, в машине уже был Максим и кадет практикант. Стармех был уставший и злой.

– Мутят мерзавцы. То уменьшают подачу топлива, то увеличивают. Два раза останавливали, под предлогом, что переходят на другой насос. Типа, я молодой пацан, и не понимаю, что они мне воздух в трубу дуют.

– И что теперь?

– Да ничего. Не подпишу бумаги, если не будет хватать, и весь разговор. Тянут резину, хотят измором взять. Только не на того напали.

В 12 часов дня третьего механика и кадета сменили Вадим и Роланд. А еще через час с танкера сообщили, что насосы остановлены, и выдача топлива закончена.

Юрий Аркадьевич послал Вадима сделать замер топлива в последнем принимаемом танке, и записать показание нашего счетчика. А сам принялся за подсчеты.

Солнцев вернулся быстро, передал деду листик с записью и спросил:

– Аркадьевич, а кто залепил скотчем циферблат на счетчике топлива?

– Механик с танкера прибегал утром сверяться с нашими показаниями счетчика. Я его выпроводил, а Максу сказал заклеить. Они сами не знают, сколько воздуха надули, вот и приперлись посмотреть наш счетчик.

Топлива нам не додали 70 кубов. Это была наглость на грани глупости. Кайталов рассмеялся, когда ему принесли документы на подпись. Танкеристы артачились, пытаясь взять наглостью и нахрапом. Перепалка затянулась на полтора часа. В конце концов, Аркадьевичу этот цирк надоел и он сообщил капитану танкера, что ждет десять минут. Если насосы не включат, он будет связываться с руководством Газфлота и рапортовать о недоливе топлива.

Насосы включили через пять минут, и за сорок минут перекатали 67 кубов солярки. Акты приемки-передачи топлива подписывали молча. После подписания, стармех с танкера протянул Кайталову руку для рукопожатия. Но Аркадьевич посмотрел на него с улыбкой, и демонстративно засунув руки в карманы, сказал:

– Обойдемся без лицемерных церемоний.

– Ты чё, обиделся что ли? Зря, я же тебе отдал все топливо.

– А куда б ты делся? Человеком надо быть. Я тебе сказал с самого начала, что бизнеса не будет. Мы могли закончить бункеровку шесть часов назад. И если бы ты не долил кубов десять, то на таком объеме я бы спорить не стал, и акт бы подписал, и руку тебе пожал.

– Легко быть правильными с вашими зарплатами. А с нашими, не украдешь – не проживешь.

– На слезу не дави. Тебя на аркане на этом бункеровщике не держат. Иди под флаг и зарабатывай.

Сразу после бункеровки мы пошли в порт за грузом и перед началом ужина уже стояли у причала, рядом с «Sea Ocelot». Я поднялся на мостик узнать последние новости. Застал второго помощника капитана Петра Дьяченко. На вид ему было до тридцати, крепкого телосложения, подстрижен наголо и в левом ухе была серьга.

Я прикинулся Шерлоком Холмсом:

– Серьга в левом ухе свидетельствует о том, что моряк проходил мыс Горн. А стрижка под ноль, что он родом из Херсона.

– Официально заявляю, что про Херсон это провокация. Я с Вилково.

Выговор у Петра был интересный. Так, наверное, говорили конторские служащие в начале прошлого века. В словах официально и провокация после согласной «ц» он произносил не твердое «ы», а смягченное «и», делая на нем ударение. Тогда я подумал, что он дурачится. Но позже убедился, что он так говорит постоянно.

– Протест принят, Петя. Что новенького в мире творится?

– Информация такова, (и снова мягкое «и») наши хорваты с Оцелота загуляли. Как с утра ушли в город, так до сих пор нету. Через полтора часа Оцелот должен выходить из порта на якорную стоянку, а капитана и стармеха на борту нет. Старпом поехал в город их искать.

– А уже известно, сколько мы будем стоять в порту?

– Предположительно 2-3 суток.

– Это хорошо. Ну ладно бывай. Пошел я ужинать.

После ужина большая часть экипажа собиралась идти в город. Третий механик взял под свою опеку филиппинцев. Во-первых, надо было помочь им поменять доллары на российские рубли, а по времени это было возможно уже только у менял. Во-вторых, языковая проблема. Если с английским был напряг у портовых чиновников, то чего можно было ожидать от остальных.

Макс спросил меня, куда можно сводить матросов на пиво. Я ему посоветовал держаться поближе к набережной и с улицы Советской не уходить.

– Выходите с проходной порта, и вы уже на Советской. Идете к центру примерно три автобусных остановки, пока не дойдете до цветочного рынка. Там поменяете деньги на рублики. Пока будете идти от проходной до цветочного рынка, смотрите по сторонам. С правой стороны будет торговый центр Колизей – вот там и бьется пульс города.

– Все так просто?

– Ну, это временно, пока вы трезвые.

Стармех пошел отсыпаться после бункеровки. А я поднялся на мостик пообщаться, и застал там Артура и боцмана. Боцман сложил губы бантиком для поцелуя, вытянул шею вперед и пытался приблизиться к старпому. Артур одной рукой отталкивал его, другой набирал номер на судовом телефоне.

– Игорь, тут боцман целоваться лезет, и просится в город. Что делать?

– Отпускай, пусть катится. А ты сам пойдешь?

– Мне там делать нечего, остаюсь на борту. Так что всех филимонов можно отпускать? А то сейчас потянутся по одному за паспортами.

– Отпускай всех, конечно, пусть расслабятся. И вахтенного матроса тоже отпускай. Пусть местные охранники, которых нам навязали портовые власти, отрабатывают свой хлеб. Все равно они стоят на трапе и записывают всех, кто пришел и кто ушел. Хоть какая-то польза от них будет, а то только даром харчи на них переводим.

– Добро. Понял.

Увидев меня, боцман перестал дурачиться и стал ждать окончания телефонного разговора. Артур нажал кнопку отбоя на телефоне и сказал боцману на английском:

– Капитан отпускает всю команду, включая вахтенного матроса, но ты остаешься на судне.

Боцман мгновенно скорчил такую несчастную рожу, что мы с Артуром одновременно покатились со смеху. Он тоже заулыбался и осторожно спросил:

– Ты шутишь, Артур?

– Конечно, шучу, Ник, – и, видя, что боцман опять сложил губы бантиком, приготовившись к поцелуйной атаке, продолжил строгим голосом, – стоп, будешь лезть целоваться, я сам тебя оставлю на судне. Иди и скажи всем филиппинцам, что могут идти забирать паспорта на мостик. Понял?

– Конечно, чиф! Я люблю тебя! – радостно сказал Ник и, уворачиваясь от пинка Артура, пулей слетел вниз по трапу.

– Видишь, Леня, с кем работать приходится? Я с ним уже два месяца на борту. И не врублюсь никак – то ли прикалывается, то ли в натуре голубой. Рожа, как у дикого кабана срака, а лезет ко всем целоваться. Но боцман он толковый, поэтому и терпим пока его выходки. А ты за паспортом пришел?

– Нет, просто поднялся посвистеть. Мы же только позавчера на судно сели. Что в этой дыре делать?

– А пивка хлебануть?

– В завязке, держу мораторий на ядреные испытания.

– Че так? Запойный, что ли?

– Я бы предпочел слово загульный.

– Ага, понятно. Праздник должен быть настоящим. Вначале музыка, фейерверки, цыгане, медведи – затем провалы в памяти и менты. Угадал сюжет?

– Примерно так, но возможны вариации. Все зависит от соратников, – братьев по разуму, так сказать.

– Молодец. Уважаю широких людей. Умеют ярко пофестивалить, чтобы всем было весело. Не то, что тихие пьяницы, лишь бы себе шары залить. Эгоисты, одним словом.

– А сам то, про цыган и медведей в книжках вычитал или на заочных курсах рассказывали? Чего в город не пошел расслабиться?

– Тоже мне, нашел боксера – заочника. Просто, после этих расслабонов, работать тяжело. Годы уже не те.

Тут на мостик потянулся народ за паспортами и наша беседа прервалась. Пока Фиолетов раздавал паспорта, я проводил техническую проверку и испытания нового кофейного аппарата. А за тем, с чашкой ароматного кофе, устроился в удобном штурманском кресле, и стал наблюдать за «Sea Ocelot».

Из труб валил сизый дым – значит, машины были запущены, и судно готовилось к выходу из порта. Видимо старпом уже нашел загулявших хорватов.

В течение получаса все желающие пойти в город забрали свои паспорта и ушли. Старпом вызвал одного из охранников на мостик и выяснил, как они распределили между собой дежурство, проинструктировал, чтобы в случае чего, звонили сразу на мостик, а не своему береговому начальству. В противном случае, пообещал посадить их на «хлеб и воду». Аргумент был весомый, и охранник заверил, что вообще начальству ночью звонить не будет, если только сам старпом его об этом не попросит.

– Бред какой-то. Что это за охрана? – спросил я Артура, когда парень в камуфляжной форме ушел с мостика.

– То-то и оно, что бред. Неделю назад, когда мы только подошли к порту и встали на рейде на якорь, к нам подъехал пограничный катер «Павел Верещагин». Помнишь «Белое солнце в пустыне»?

– А как же, ведь это классика. Так звали таможенника, который не брал мзды, и ему за Державу было обидно.

– Так вот, погранцы пересадили нам на борт этих двух пацанов и сказали, что они будут нас охранять. Ты посмотри на этих мальчишек. Они даже еще в армии не служили. У них, кроме мобильного телефона, ничего нет, никакого оружия. Я им пообещал сделать рогатки, чтобы охраняли судно от чаек, не давали им гадить на палубу. Это просто глаза и уши пограничников. Мы за этот ненавязчивый российский сервис платим 400 долларов в сутки с каждого судна. Кормить их, правда, не обязаны. Сам вчера отсылал документы в офис.

– Интересное ноу-хау. Кто же это придумал?

– Да отставной генерал-пограничник. Организовал частную охранную фирму, и протолкнул свои услуги через погранцов и портовые власти. Охрану эту выставляют только на иностранные суда, правда.

– Неплохая прибавка к пенсии. А откуда такая информация?

– Из разговоров с охранниками и узнал. Спросил, какая организация и кто директор. Контора частная, а хозяин отставной генерал-пограничник. Остальное и так все ясно.

Делать было нечего. И мы с Артуром продолжили общение. На первый взгляд это был обыкновенный треп на разные темы. Но на самом деле это было интенсивное изучение друг друга.

Нас интересовали не биографические данные, а системы ценностей, которых придерживается собеседник.

Мы сканировали друг друга при помощи литературы, музыки, кино. Тест был простым и точным. Мнения либо совпадали, либо нет.

– А ты видел «Сибирский Цирюльник»?

– Раза четыре. Сильный фильм. Каждый раз, когда смотрел, подмечал новые важные моменты, которые ранее ускользали. Уверен, что если буду смотреть и в пятый, и в шестой раз, то все равно будут открываться новые важные детали.

– Захочешь посмотреть еще раз «Цирюльника», скажешь. Я взял с собой в рейс. Кстати, а ты читал «Алхимика» Пауло Коэльо?

– И не только «Алхимика». Но перечитывать еще раз, как, например, Пикуля или Акунина меня не тянет. Кстати, что тебе у Акунина понравилось больше всего?

– «Алмазная колесница». А тебе?

– «Азазель».

Через час такого непринужденного общения, мы поняли, что наши миры во многом схожи, и понятия чести, достоинства, дружбы трактуются нами одинаково. Моряки, как и дети, сходятся быстро.

За разговором с Артуром я забыл, что затеял стирку. Спохватившись, пошел в прачечную, чтобы постиранные вещи переложить в сушилку. Когда вернулся на мостик, Фиолетов сказал, что я только что пропустил настоящее цирковое представление, устроенное на «Оцелоте» капитаном Аланом Шкодой.

– Они же на якоре стоят, ждут бункеровщика?

– В том то и дело, что стоят на якоре. Да только, видимо, не догуляли они сегодня в городе, и душа требовала продолжения праздника.

– Не томи душу, рассказывай, что там они учудили.

– Алан стал на 16 канале вызывать порт и требовать, чтобы к борту прислали катер и отвезли троих человек с «Оцелота» на берег. Естественно его хороший английский никого не впечатлил, и ему ничего не ответили. Тогда Алан обиделся и велел своим матросам спускать шлюпку на воду. Охранники, находившиеся на «Оцелоте», видимо увидели это, и позвонили погранцам. Те вызвали по радио нас и попросили прояснить, чего он там лопотал по-английски, и зачем спускают шлюпку. Ну, я объяснил, что он хочет сойти на берег и требует катер. А шлюпку спускает видимо для того, чтобы добраться до берега, раз катер не прислали.

Пограничники сказали, чтобы я его предупредил о том, что если он не угомонится и не подымет шлюпку, то они сами за ним приедут и увезут в кутузку, а судно арестуют.

– Да, жаль хорвата. Обломали широкую душу прямо на взлете.

– 5 –

Как и сообщил ранее Петр Дьяченко, под погрузкой мы стояли трое суток. Весь груз был уже на борту, но нас не отправляли. Ожидалось прибытие важных пассажиров из Москвы. Зная, что московский рейс прибывает в Южно-Сахалинск в первом часу, можно было смело предположить, что раньше трех мы никуда не пойдем. И те, кто желал, могли еще сходить в город.

Связь с домом по мобильнику с российской сим-картой была значительно дешевле, чем по судовому телефону. Решив быть экономным, отправился в город за симкой. Но, вернулся ни с чем. В салоне мобильной связи мне сообщили, что без предъявления российского паспорта сим-карты не продаются.

Пассажиров приехало более десяти человек. Нам быстро закрыли границу, и мы вышли из порта. До места установки буровой платформы было двое суток хода. Это было примерно напротив середины острова Сахалин, со стороны Охотского моря. На судне были предусмотрены каюты для 56 человек. Места хватало, и пассажиров разместили комфортно. Большому московскому начальнику выделили вообще отдельную каюту на капитанской палубе.

Фамилия начальника была Степанков, он оказался вполне нормальным человеком, без звездной болезни и столичных капризов. Большую часть времени проводил на мостике и охотно общался с экипажем.

Когда я поднялся на мостик по своим профессиональным надобностям, он разговаривал с капитаном.

– А вот и наш электромеханик пожаловал, – представил меня Игорь.

– А вы тоже с Украины? – сходу спросил он и, протягивая руку, представился, – Степанков Константин Дмитриевич.

– Да, из Одессы.

– Бывал в вашем замечательном городе, понравился. А что, российских граждан среди членов экипажа нет ни одного человека? – спросил он, то ли меня, то ли капитана.

– Среди экипажа точно россиян нет. Я даже не знаю, работает ли вообще в нашей компании хоть один россиянин, – ответил капитан.

– А какая причина? Почему украинцев берут в вашу компанию на работу, а россиян нет?

Игорь задумался над вопросом, а я изложил свою версию.

– Это недоработка ваших олигархов. Украинские олигархи оказались проворнее российских, и растянули свой национальный флот быстрее.

– Не понял юмора, одессит. А ну давай по подробней, – серьезно сказал Степанков.

– Все просто. Украинские моряки, лишившись своих судов, пошли работать в иностранные компании значительно раньше российских. Быстрее приобрели опыт работы в смешанных экипажах, выучили английский язык и хорошо зарекомендовали себя на рынке труда. В такую компанию, как например, наша, которой принадлежит это судно, без опыта работы в иностранных компаниях не попадешь. Украинцы просто первые начали, поэтому и дальше продвинулись. Вот и вся логика. А качество образования у нас одинаковое, ведь мы все были сделаны еще в Советском Союзе.

– Похоже на правду, – согласился с моими доводами российский чиновник.

Я в свою очередь поинтересовался, может ли он рассказать о ближайших планах Газфлота по освоению Сахалинских газовых месторождений.

– Что ж, государственной тайны в этом нет. До 2020 года в районе Сахалина и Магадана планируется пробурить порядка семидесяти скважин. Так что работы вам хватит.

– Интересно, а во сколько обходится одна скважина.

– Не дешево. Можем примерно прикинуть. Аренда буровой платформы, на которую мы едем, составляет 320 000 долларов в сутки. Аренда вашего судна – 48 000 долларов в сутки. Два судна мы арендуем, два предоставляем свои. Плюс пассажирский бот для смены рабочих на буровой. Сколько он стоит, я точно не знаю. Теперь стоимость топлива для работы всех этих судов и платформы. Расходные материалы: трубы, цемент, бетонит, берит. Все это надо доставить вначале по железной дороге до Ванино, затем паромом в Холмск. Буровое и испытательное оборудование, опять же его доставка и оплата буровых мастеров и других специалистов. Еще надо учесть, что перед тем как устанавливать буровую, здесь поработали суда сейсмической разведки и ученые геологи, которые обработали собранную этими судами информацию. И самое неприятное, что после всех этих затрат и трудов, пробуренная скважина может оказаться не пригодной для добычи газа. Риск присутствует всегда. Дорогое это занятие, очень даже. На простом калькуляторе цифр не хватит посчитать.

Цифры впечатляли, даже приблизительные. А ведь скважина это еще далеко не все. Газ надо очистить, переработать и доставить до потребителя. И только тогда потраченные денежки начнут возвращаться.

С ним был его сын, который ехал на буровую работать. Дима вел себя скромно. На мостике возле отца не терся, а находился среди своих коллег по работе. О том, что они родственники было видно не только по фамилии в судовой роли. Сын был очень похож на отца. И Степанков, как и большинство отцов, своим сыном гордился. Было видно, как преобразилось выражение его лица, когда капитан поинтересовался у него за «однофамильца».

После ужина сыграли учебную тревогу для экипажа и пассажиров. Все команды звучали на английском. Специально для пассажиров дублировались на русском. Слаженные действия экипажа столичное начальство впечатлило. Константин Дмитриевич посетовал, что учебную тревогу не засняли на видеокамеру, и предложил на обратном пути все повторить для видеозаписи. Капитан, хоть энтузиазма и не проявил, отказывать в просьбе не стал.

До платформы мы добрались благополучно. Выгрузка длилась чуть более двух суток. Мы забрали с платформы шестнадцать рабочих и уже знакомых двух чиновников, инспектора по технике безопасности и Степанкова.

От показательной учебной тревоги нас спас ветерок, нагнавший волну и раскачавший судно. Пассажирам было уже не до видеосъемок. Они разошлись по каютам и приняли горизонтальное положение.

По приходу в порт нас сразу поставили к причалу. Пограничники пассажиров проверили и отпустили быстро. А нас, как и положено, проверяли тщательно, до самого обеда.

Снова три дня погрузки, двое суток перехода, выгрузка, обратный груз и в порт. И так по кругу. «Встали на лыжню», – резюмировал дед режим работы судна. Три круга и месяц прошел. Середина контракта. Игорь Репенин напомнил, что пора сообщать в офис запрос на замену, который обычно отсылается за месяц до списания.

Я изложил капитану просьбу моего сменщика задержаться на пару недель.

– Леня, это лично твое дело – идти сменщику на встречу, или нет. Мне нужна дата твоего списания. И то, это всего лишь вежливая формальность. Офис будет решать, когда и где делать замену.

– Тогда пишите на конец августа.

Солнцев запросил замену по истечении двух месяцев. Дед проигнорировал эту формальность и вообще писать ничего не стал. Максим изъявил желание продлиться и возвращаться домой вместе с земляком капитаном. Петя был уже на чемоданах, и ждал замену со дня на день. Артур желал смениться в начале сентября. Смена филиппинских членов экипажа в России не предусматривалась, из-за визовых проблем. Российская виза на Филиппинах стоила 500 долларов, и делалась не менее чем за месяц.

Время контракта летело быстро, особенно в машине. Дед нам скучать не давал, и работы хватало. «SEA EAGLE» был лебединой песней Кайталова. Все звезды на небе расположились правильно. И все совпало. Знания, опыт и желание стармеха все это реализовать на новом судне, доверие и уважение к нему офиса, и самое главное финансовые возможности компании. Еще при строительстве судна большая часть технических замечаний и предложений стармеха была учтена и исправлена. Всё, или почти всё, что Кайталов заказывал в офисе, подтверждали, и присылали на судно.

Помимо хорошего инструмента, запасных деталей, расходных материалов были заказаны ящики и шкафы, чтобы все это разложить. Все это, правда, было доставлено на борт судна в последние дни перед уходом на Сахалин. Нам предстояло сделать тщательную инвентаризацию, и все разложить и расставить по местам.

Это было первой и главной задачей, которую дед поставил перед машинной командой. Второй задачей было «найти спрятанные скелеты», – искать брак и недоработки по всему оборудованию судна. Судно было на гарантии, и все недостатки устранялись по гарантии, без дополнительной оплаты со стороны владельцев судна. Гарантия была на один год, затем сказка заканчивалась.

С легкой руки Солнцева механики стали называть стармеха Аркадьевичем, затем и штурмана с капитаном стали обращаться к нему так же.

Иногда на Аркадьевича нападал «работун», и механикам в эти дни хотелось плакать, когда утром он приносил в ЦПУ список работ. Но перечить они не могли, ни по должности, ни по возрасту. Я тоже был значительно младше стармеха, но все же, был ближе всех по возрастной категории. У нас с ним сложились хорошие отношения, и производственные, и личные.

Когда я видел, что механики начинают закипать от дедовского «работуна», приходилось деликатно вмешиваться. Когда Аркадьевич утром приносил очередной список работ, я шутливым тоном говорил механикам:

– Так мужики, по моей команде окружаем стармеха и связываем его, а то он нас тут всех кончит!

Аркадьевич, понимая, что с работами перегнул, давал задний ход:

– Стоп. Отставить связывать стармеха. Я все понял, и завтра вообще в машину не приду!

– Два дня лучше не приходите! – вставлял Макс, которому доставалось больше всех из-за сварочных работ.

Дед выпивал свой традиционный утренний чай, затем уходил из ЦПУ, оставив список работ – разбирайтесь, мол, сами, за какое время все это надо сделать.

Перед кофе-таймом механики мне начали намекать, что не плохо бы навестить деда. А то не ровен час, накличем на себя бурю. Надо было идти, выяснять обстановку, раз сам ее и спровоцировал.

Аркадьевич дверь в каюту днем не закрывал, и обычно сидел за столом перед компьютером.

– Тук, тук. Не занят? – поинтересовался, стоя в дверях

– Каким ветром занесло? – вопросом на вопрос, недовольным голосом, отвечал дед.

– Так сам учил, «вспотел – покажись начальству».

– Ты вспотел? Не смеши меня ради бога. Наверное, твои сообщники, лоботрясы механики, водой тебя побрызгали, перед тем как отправлять в разведку для выяснения обстановки? Я за всю свою жизнь ни одного вспотевшего электромеханика не видел. Да ты заходи, присаживайся. У вас, что лень профессиональное качество? Я по молодости лет еще пытался бороться с вашим братом, заставлял работать. Потом плюнул на это дело, в виду безнадежности этой затеи.

– Так мы больше мозгой шевелим, чем руками. Попробуй вспотеть при такой работе?

– Мозгой он шевелит. Раньше намекнуть не мог, что я увлекся с работами?

– Так в самый раз и намекнул. Зато теперь у механиков целых два дня хорошее настроение. Почитай, праздник ты нам устроил на ровном месте.

– Понятно. Чтобы людям было хорошо, надо им сначала сделать плохо, а потом вернуть все как было. Так, что ли выходит?

– Самый эффективный способ при отсутствии поощрительных ресурсов. Монотонность, как и безделье, утомляет. Люди устают не меньше, чем от тяжелой работы.

– Так что, по-твоему, выходит, что я не старый заигравшийся осёл, а мудрый руководитель?

– А то, Аркадьевич.

– Ну, раз так, тогда давай чай пить. Хитрая ты лиса.

Чай мы пили долго, беседуя на разные отвлеченные, не морские темы.

Электромеханики не имеют служебного роста на судне. Пришел работать на флот молодым электромехаником. Набрался опыта, повысил разряд до максимального, но так и остался электромехаником до самой пенсии. Отсутствие карьерного роста делает нас более независимыми от начальства, чем штурманов или механиков.

Обычно мы в хороших, дружеских отношениях и с капитаном, и со стармехом. Наша дружба бескорыстна. Мы не ждем от них рекомендаций для продвижения по служебной лестнице, и не «подсиживаем» их, когда подходит время ухода на пенсию.

Опытный электромеханик, помимо своих служебных обязанностей, часто выполняет связующую роль в непростых отношениях между машиной и мостиком. Особенно, когда между ними пробегает черная кошка.

В такие моменты, лучше сразу погасить искру конфликта, взяв «огонь на себя» грубой шуткой или нелепым замечанием, чем потом быть парламентером между машиной и мостиком в течение нескольких дней. Толковые командиры это понимают и умеют ценить. Ну а дураки – они и есть дураки. С ними лучше не связываться, и вообще держаться от них подальше.

Наконец, второй помощник капитана дождался замены. Его приехал менять Сергей Грязнов, гражданин России. Не зря Степанков интересовался составом экипажа. Видимо задействовал имеющиеся рычаги влияния на наших работодателей, и сумел им «внятно донести до сведения» рекомендацию о найме российских моряков на суда, работающие на Сахалине. И это было справедливо и разумно. Часть огромных денег, которые тратились на этот проект, оставались в стране в виде зарплат моряков.

Сергей работал старпомом в «Тайд Вотере», и пришел в нашу компанию с понижением в должности, но с увеличением зарплаты. Это обычная процедура при переходе в более качественную оффшорную компанию. Парнем он был веселым и открытым, искренне радовался своей удаче. Новое судно и хороший слаженный экипаж приводил его в восторг. Особенно его радовали взаимоотношения офицеров на мостике. Ни капитан, ни старпом его не щемили и не делали крайним, переложив на него всю рутинную работу. Было такое впечатление, что ему не доводилось работать с нормальными людьми.

С офиса пришло письмо с графиком замены остального экипажа. Наши пожелания по срокам были, в основном, учтены. Написал письмо своему сменщику, сообщил, что продлился. На следующий день получил обескураживающий ответ: «ну раз ты так решил, значит так и будет», как будто не было никакой просьбы с его стороны, а я просто решил задержаться и подзаработать больше деньжат.

Такие вещи среди моряков не приветствуются и осуждаются. У всех семьи, всем надо зарабатывать. Поэтому пересидки обычно согласовываются между сменщиками. Надо считаться друг с другом.

Написал снова и попросил разъяснений. Оказалось, что у его жены отпуск перенесли, а он просто забыл мне сообщить, что надобность в моей задержке на судне отпала.

Задержка меня не тяготила. Режим работы был щадящий, экипаж хороший. Чего еще надо? В общем, работай и не горюй.

Вадим уехал вовремя. Сменил его Володя Рисованный. Сын стармеха, работающего на другом судне компании. Оказалось, что у Кайталова сын третий механик и работает под руководством Рисованного старшего.

Стармехи подружились давно, еще работая в Саудовской Аравии. Попав работать в «Джерри оффшор», хорошо зарекомендовали себя, и спустя время обратились в офис компании с просьбой о трудоустройстве своих сыновей, механиков. И компания их просьбу удовлетворила.

Обычно, в любой компании стараются, чтобы родственники в одном коллективе не работали. Так как семейные отношения могут отрицательно влиять на работу. Руководство «Джерри Оффшора» поступило мудро. Детей авторитетных механиков на работу взяли. И сделали так, чтобы отцы не расслаблялись, а постоянно несли за своих детей ответственность – друг перед другом. Кайталов младший работал с Рисованным старшим. А Рисованный младший работал в паре с Кайталовым старшим.

Сменился капитан. Приехал довольно молодой капитан, родом из Черкасс – Александр Хоменко. Он настолько быстро вписался в экипаж, что смена капитанов на экипаже не отразилась. Капитан есть капитан. Он может устроить для всех черную жизнь, если захочет повеселиться. Обычно говорят: «Новая метла метет по-новому». Это происходит по двум причинам. Первая причина, – новая метла не знает, как мела старая. Вторая, – новая метла даже не желает знать, что было хорошего до нее, а зачем? Все равно будет так, как я скажу.

Капитан – не просто профессия. Это символ мечты. Кто из мальчишек в детстве не мечтал стать летчиком или капитаном дальнего плавания? Если не все, то подавляющее большинство, это точно. Капитан – это воплощение детской мечты. Это подтверждение того, что мечты сбываются. А еще, это проявление мужского характера и настойчивости на пути к своей мечте. Только ощущение одного этого, «что мечты сбываются», может сорвать крышу у многих. Испытание «медными трубами» оказывается ничуть не легче, чем испытания «водой» и «огнем».

В общем, наши капитаны передали дела, как два дирижера обменялись дирижерскими палочками. А оркестр как играл свою мелодию, так и продолжил, даже не сбился. Нам повезло с капитанами. Умели руководить без лишней суеты и капитанских амбиций. Аура в экипаже была дружеской. Капитана боялись разочаровать больше, чем разозлить. Отношения построены на взаимном профессиональном уважении, а не на страхе быть наказанным, или не получить хорошей рекомендации за рейс. Это все понимали и ценили.

Филиппинцы командных должностей не занимали и не чувствовали себя в чем либо ущемленными со стороны украинских офицеров. Панибратства не было. Даже когда делали субботнее барбекю на палубе, с бутылкой пива. Филиппинцы вначале из вежливости садились за общий стол, затем сбивались в сторонке отдельной кучкой и общались между собой о своем, – о филиппинском. Мы о своем.

Время первого контракта пролетело быстро. Пришло и нам время меняться. С офиса пришло письмо по поводу смены стармеха, старпома и меня. Наша замена уже вылетела, и через два дня мы будем ехать домой. Меня должен был менять мой предшественник, а вот на место деда ехал хорват Роберт. Артура менял российский старпом, из Мурманска, Володя Вятковский. Он ехал без понижения в должности и сразу на максимальную зарплату. Артур только перед этим интересовался в офисе по поводу повышения своей зарплаты, т.к. работал в этой компании уже около трех лет и был на хорошем счету. Но деньгами его не баловали. Вот и сейчас ему ответили, что бюджет компании на год уже спланирован, и поэтому они не могут ничего добавить. А новому старпому деньги есть. И разница приличная. Фиолетову было за что побороться.

Уезжали сумбурно. Помощник агента Женя загулял и завалил работу. Филиппинцы, которые прилетели в Южно-Сахалинск утром, до обеда ждали агента в аэропорту. Женя о них забыл напрочь, и вообще был удивлен, когда начальство начало на него гневаться. Затем перепугался и засуетился изо всех сил.

Выяснилось, что деду замена не прилетела. И мы с Фиолетовым должны были добираться вдвоем. Билеты нам предложили с Москвы до Киева, так как в Москве была удобная пересадка. На Одессу самолет вылетает из Москвы только утром, и надо было ночь тратить либо в Москве, либо в Киеве. Киев был ближе к Одессе, и возможны были варианты.

Петя Дьяченко добирался с Киева до Вилково сам. Фирма предложила ему двести долларов на покупку билета на месте. Мы тоже попросили офис взять билеты до Киева и выдать наличку на билет до Одессы. Петр нам сообщил, что с Киева, вернее прямо с Бориспольского аэропорта, идет маршрутка на Одессу. Отходит около двенадцати ночи, примерно через час после прибытия рейса из Москвы. Так что все складывалось благополучно. Дед по поводу замены был спокоен. Как поменяют – так поменяют. Артур суетился. Надо было быстро передать дела новому человеку и успеть дособираться. Он переживал, что не успеет погладить футболку:

– Поеду мятый, не поглаженный как бомж, а не мечта одесситки.

– Да ладно, Артурчик! Какие нежности. Не выглаженная футболка! Если не успеешь погладить свою, то тогда мне придется выручать друга, и измять свою рубашку, – успокаивал его, – уверен, дома нас примут и слегка примятыми.