Большое видится на расстоянии

Казалось бы, банальная фраза, которую все мы знаем с детства. И тем не менее каждый раз убеждаемся в её правоте. Когда в пятницу 6 ноября 2020 года в социальных сетях, а потом во всех без исключения СМИ разнеслось известие о смерти Михаила Жванецкого, в это поначалу невозможно было поверить. Да, мы понимали, что ему уже восемьдесят шесть. Да, мы знали, что он объявил об окончании карьеры, о прекращении выступлений. Но ведь ещё совсем недавно он летал по разным городам и странам и с лёгкостью давал блестящие двухчасовые концерты. С тех пор прошло почти пять лет. И оглушительная прижизненная слава Михаила Михайловича переходит постепенно в легенду о нём. Переходит сложно, как у любой сложной и масштабной личности, у любого гения. Особенно с учётом политической ситуации. С учётом войны. Ведь он был плотью от плоти Одессы, любил её всем сердцем и даже в своих поздних интервью в вопросах о ней категорически не замечал политики, а говорил только об одесской кухне, воздухе, море: «Я мечтаю иметь маленькую комнату и окно, наполовину заполненное морем». Казалось, он был в нашей жизни всегда. Я вырос со Жванецким. Его цитировали наши родители и их друзья, его показывали по телевизору, мы ходили на его концерты; афиши с его именем висели в Одессе месяцами, даже после концертов их никто не снимал — это казалось кощунственным. Сейчас я понимаю, что его присутствие было всеобъемлющим и потому незаметным. Его фразы становились нашими мыслями, и казалось естественным то, что Жванецкий всегда был, есть и будет. Ну восходит же каждое утро солнце. Но времена менялись. Менялись радикально. Страны, о которой он писал, текстами о которой прославился, не стало. И через несколько лет после падения советского монстра стало казаться, что юмор Жванецкого уже неактуален. Что пришло время созидать, а не насмехаться и подтрунивать. Что молодым он уже неинтересен. Что о нём скоро забудут. У любого великого мастера есть периоды такого забвения. Выхода из моды. Но возвращение часто оказывается триумфальным. Жванецкий вернулся философом. О ранних его миниатюрах говорили, что их нельзя читать, а можно только слушать, причем лишь в исполнении его самого и ещё нескольких великих артистов — Райкина, Карцева, Ильченко. Действительно, что-то магическое было в его словах. Что-то такое, что заставляло замирать — затаив дыхание и ловя каждое из них — огромные залы. Конечно, все эти выверенные до последней запятой монологи писались для чтения вслух. Весь их идеальный ритм рассчитан на это. Но… достаточно открыть любую из его книг и зависнуть от восторга на любой странице, чтобы понять, что это не так. Тексты Жванецкого — особенно поздние — можно читать, перечитывать и, как обычно, цитировать. Собственно, эссе о нем можно составить из одних его цитат. Как осмыслить, кем же был Михаил Михайлович? Писателем-сатириком? Но сатира сиюминутна, а фразы Жванецкого – вне времени. Как назвать то, что он писал? Миниатюры? Юморески? Притчи? Эссе? А его самого? Если не сатириком — то артистом эстрады? Писателем? А может быть, философом? «Ничто так не ранит человека, как осколки собственного счастья», — разве это сатира? Или это: «Отсутствие воспитания помогает говорить. Наличие — слушать».

Мне кажется, пройдут годы, и легенда о Михал Михалыче изменится.

И родится легенда о мудреце, чьи мысли победили время.

Евгений ДЕМЕНОК