«Возвращение "Ковчега"», Одесса, 2002

ВОЗВРАЩЕНИЕ "КОВЧЕГА"

«Возвращение "Ковчега"», Изд-во «Друк», Одесса, 2002, 132 стр., тираж 150 экз, ISBN 966-7934-83-7Есть книги, которые долгие годы мечтаешь увидеть, подержать в руках. Вроде бы они существуют, но не встречаются ни в библиотеках, ни у коллекционеров. К таким книгам относится поэтический сборник "Ковчег".

В 1968 году, когда в Москве вышла из печати книга воспоминаний Эмиля Миндлина "Необыкновенные собеседники", я прочитал о том, что в Феодосии за несколько месяцев до захвата ее красными, за несколько месяцев до немыслимых расстрелов и казней, вышла поэтическая книжка, объединившая под одной обложкой стихи крымских, московских и одесских поэтов.

То, что Максимилиан Волошин, со дня рождения которого в 2002 году исполняется 125 лет, был тесно связан с Одессой, я хорошо знал. Здесь, в издательстве "Омфалос", вышли его переводы из Верхарна, здесь он дружил с поэтическим "Юго-Западом". Кстати, в то время Максимилиан Волошин называл Одессу "последним сосредоточием русской литературы и умственной жизни". Прошло короткое время, и эту роль, благодаря самому Волошину, исполнил Крым. Но, оказывается, не Волошин привез в Крым стихи одесситов, а Александр Соколовский. Об этом рассказывал Эмиль Миндлин. Я узнал его адрес, мы переписывались, Миндлин собирался приехать в Одессу и привезти сохранившийся у него "Ковчег" - один из ста, выпущенных в 1920 году. Увы, не случилось. Эмиль Миндлин болел, переписка
наша продолжалась, и он прислал мне ксерокопию стихотворения (увы, опубликованного посмертно) Анатолия Фиолетова.

Альманах поэтов "Ковчег", Феодосия, 1920"Анатолия Фиолетова лично я не знал. Стихи его сохранились в альманахе "Ковчег", - писал мне Э. Миндлин, - у меня только один экземпляр альманаха. Там же стихи Соколовского, с которым я некоторое время в Феодосии был близок. Соколовский эмигрировал в 1920 году. Там же стихи Бабаджана - его я любил. Я был последним, кто виделся с ним перед его трагической смертью. Он был расстрелян в 1920 году, по-моему, просто по недоразумению (тогда Эмиль Львович даже не решился написать, что Вениамин Бабаджан был расстрелян красными в череде численных белых офицеров, оказавшихся в Крыму. - Е. Г.). Книга его с дружеской надписью у меня сохранилась ("Сезанн")".

Эмиль Миндлин разрешил, хоть сам он в такую возможность не верил, если придет время переиздать "Ковчег", воспользоваться его статьей.

Время действительно долго не приходило. А в сбор-пике были не только малоизвестные стихи М. Волошина, М. Цветаевой (их, как видно, дала ее сестра - Анастасия, находившаяся в те дни в Крыму), И. Эренбурга, О. Мандельштама, но и впервые опубликованные за пределами Одессы стихи Эдуарда Багрицкого, одесситов Вениамина Бабаджана, Елены Кранцфельд, Александра Соколовского...

Поиски книги во всех (!) одесских библиотеках и частных собраниях успеха не принесли. Я знал, что один экземпляр есть в музее М. Волошина в Коктебеле, но, увы, полученная оттуда ксерокопия из-за плохого качества не давала возможности не только перепечатать, но и прочесть его.

А сборник этот, свидетельствуют И. Эренбург и Э. Миндлин, вышел не просто в спешке, а молниеносно - без корректуры. Стихи писались от руки и набирались. Многие тексты воспроизводились по памяти. Так, к примеру, знаменитое стихотворение А. Блока, к тому времени не опубликованное, но бывшее на слуху у поэтической богемы, настолько отличается от оригинала, что его даже нет смысла комментировать. Те, кто хочет знать Блока истинного, должны посмотреть собрание сочинений, те же, кто хочет знать, как это стихотворение бытовало в памяти (метод Бунина, Катаева при воспроизведении цитат), должны прочесть сборник "Ковчег".

И тут мне пришла поистине счастливая мысль. В большой серии "Библиотека поэта" том И. Эренбурга подготовил известный исследователь его творчества Борис Яковлевич Фрезинский. Значит, у него есть доступ к "Ковчегу". Когда-то в Одессе мы знакомились с Борисом Яковлевичем, он публиковал переписку И. Эренбурга с Б. Полевым, связанную и со мной. И я решил позвонить ему. Результат оказался неожиданным и, прямо скажем - потрясающим. У Б. Я. Фрезинского был "Ковчег" из библиотеки Эренбурга. Причем в этом сборнике в двадцатые годы, когда Илья Григорьевич вернулся из Крыма и показал книжку Марине Цветаевой, она аккуратно выправила все свои стихи. Исправил описки, опечатки в своих текстах и сам Эренбург.

И тогда родилась мысль издать этот сборник как литпамятник времени - таким, каким он хранился в библиотеке Эренбурга. Ведь стихи Фиолетова и Бабаджана, Кранцфельд и Соколовского станут нам известны по этим - и только по этим - источникам.

Так спустя чуть более 80 лет возвращается "Ковчег". Мы решили издать его вновь-таки как библиофильское издание в 150 экземпляров (вопрос, было в 1920 году сто или сто пятьдесят экземпляров, до сих пор вызывает споры), причем как "art-book", сопроводив сборник иллюстрациями одесского скульптора Александра Князика.

Рукописи не торят? Книги тоже не горят! Более того, иногда наступают счастливые просветы, когда можно переиздать те из них, что казались навеки утерянными и забытыми.

И последнее. Эта книга, безусловно, требовала бы тщательных комментариев. Но так получилось, что исследователь творчества М. А. Волошина Владимир Петрович Купченко опубликовал статью о литературной жизни Феодосии в 1920 году, которая восполняет отсутствие комментария к этой книге. Я связался с В. П. Купченко, позвонив ему в Петербург (он как раз получил из печати первый том жизнеописания Волошина), и получил от него разрешение опубликовать в этом сборнике как комментарий его статью, напечатанную в редком литературоведческом журнале "De visu".

Думаю, небезынтересными будут здесь и феодосийские очерки Осипа Мандельштама. Все это создаст объемную картину последних дней белого Крыма, так и не ставшего "островом Крым".

Как-то прочитал мрачную шутку Марка Твена: "Какая жалость, что Ной со своей компанией не опоздали на Ковчег". И еще раз вспомнил уже не библейские, а наши времена, 1920 год, и захотелось перефразировать американского сатирика: "Какое счастье, что Ной со своей компанией успели создать Ковчег - тот "Ковчег", который продолжит плавание в мировой литературе".

Евгений Голубовский