ВОСПОМИНАНИЯ О ЛЕТЕ
Летом одесситы просыпаются рано, звеня с налета унитазами от нахлынувших чувств.
Унизительная жара тоже просыпается, но от шума, а вставать не спешит. Зачем так рано подниматься? Успеется…
Появляются первые прохожие, спеша, а ближе к парку – толкаясь. Они нагружены провизией и жаждой приключений. А приключений хватит на всех, едва толпа станет стройной колонной, марширующей на Ланжерон.
Шесть утра – самое время топать ногами в сандалиях не на босу ногу.
Пробегающие мимо физкультурники-пенсионеры привычно спрашивают:
– Кто играет? – забыв, – склероз! – что на стадион толпами уже давно не ходят.
– Наши! – сурово отвечают им шутники.
– Какие наши? – причитают пенсионеры. – Там и наших-то нет…
Но их не слушают.
Лестница, ведущая на Ланжерон, уже не вмещает желающих, и народ топает вниз по склонам, доводя почву до кондиции плохого асфальта.
Места на пляже занимаются без боя, – все свои! – но с перебранкой.
- Шоб я тебя тут в полдень видел!
- Ага, шоб я в полдень тебе тут место уступил!
Счастливцы уже пробуют ногой воду, потом входят в нее, радостно и демонстративно визжа.
Вода чиста и прозрачна, как бюджет инженера.
– Хорошо! Нет, вы не знаете, как хорошо-о-о-о!
– Знаем, знаем, мы и сами местные-е-е-е!
Первые насладившиеся уже выходят из воды и устраиваются поудобней на своих подстилках. На свет появляется провизия: хлеб с маслом, помидоры и крутые яйца. Кофе из термоса, конечно, не эспрессо, но бодрит, вы знаете, бодрит.
«Завтрак на траве», конечно, хорош, но на пляже он гораздо лучше. И барышень, тщательно раздетых для такого случая, хватает. Они даже общаются!
– Я хожу только на Ланжерон, – сообщает одна, – а в Аркадию ни ногой. Там так грязно… И вирусную эрекцию подхватить можно…
Народ сочувственно смеется.
Часы добираются до полвосьмого.
– Пошли купнемся напоследок! – сообщают себе граждане. И идут. Хочется же!
Потом каждый являет миру затейливый аттракцион снимания мокрых трусов и надевания сухих под якобы прикрытием полотенца.
Но это еще что! Ведь впереди увлекательное зрелище чудес эквилибристики при надевании носков!
Нестройные толпы устремляются вверх, кто спеша, кто не очень. Одни начинают работу в полдевятого, другие в девять, третьи в «начальство не опаздывает, а задерживается»…
Жара, опомнившись, начинает умничать, посильно пособляя хозяйкам, жарящим рыбу.
Просыпаются «гости города». Они не понимают, что проспали, зато понимают, что поход «на море» неизбежен, как и лозунг «Зачем тогда ехали?» Песок, не успевший остынуть после утренних гостей, неохотно принимает их в себя. Провизия из расчета – дневной рацион штангиста-тяжа на одного, питье – от компота до самогона, дети и карты. О, они тут надолго. До конца отпуска!
А во дворах тем временем аврал. Стиральные машины теперь у всех, но белье все равно сушить надо. Вот и протянуты, как и пятьдесят, семьдесят, сто лет назад , вдоль двора веревки, а на них простыни, наволочки, простыни, наволочки. Гостей нынче прибыло. Эх, хорошо дружить семьями с троюродным братом жены товарища!
Цены на Привозе растут, как чужие дети. О Новом и говорить страшно.
– Зато на вашем Привозе обвешивают!
– А на вашем Новом нет?
– Тоже, конечно, но не так!
А пока газовые плиты – эти аналоги примусов – горят синим пламенем. Обожженные солнцем придут гости. Красные лица, голодные глаза, слегка или сильно облезшие тела. Потребление сметаны возросло в разы. Говорят, она, если ей намазаться, спасает от ожогов. Может, и не врут.
Кондиционеры, включившись в общий ритм, заводят «Песню о Буревестнике».
… А в Одессе, возле моря,
Ветер туч не нагоняет…
Это к тому, что о дожде помнят только старожилы.
–Была черная-черная туча. И нависла она над городом. И прогремел гром. И…
– Эх, было же время! Жили же люди! – завистливо вздыхают слушатели.
Зато хорошо на дачах. Дорожки политы, гости отправлены «в город» в Оперный – вы ж такого в своем (далее идет список городов всего мира, где нужное надо произнести) не увидите! Гости верят и отчаливают.
Покой! Веранда. Чай с вареньем. Что-то полезное для сна по телевизору.
И даже одинокое соло комара кажется своим и близким.
Александр Бирштейн
