Куда глядит бронзовый Пушкин?

Олег Губарь

Не знаю ничего пошлее местечковых легенд, низводящих всякий значимый ретроспективный сюжет до уровня невежественной байки. Скажем, следуя логике самозваных экскурсоводов местного разлива, Александр Сергеевич год с лишком только тем и занимался, что озеленял Одессу: втихаря, на рассвете, «навстречу утренней авроре», высаживал то канадский тополь под окнами Воронцовой или Ризнич, то платан на бульваре, то дубок в Казенном саду. впоследствии же бронзовая версия большого любителя зеленых насаждений повернулась спиной к Думе в знак протеста: как же, городское самоуправление якобы не пожелало финансировать сооружение памятника. Для начала замечу лишь то, что бронзовый Пушкин был повернут как раз лицом к Думе, помещавшейся до конца позапрошлого столетия в правом полуциркульном здании, за спиною вовсе другого монумента, Дюка. Стало быть, это герцог Ришелье, возможно, выявлял недовольство прижимистыми думцами. Поэт же на самом деле как бы отвернулся от старой биржи, в которую Дума перебралась только в 1899-м, после постройки новой – где ныне филармония.

В 1880 году, в день рождения Пушкина – 6 июня – состоялось торжественное открытие монументального памятника поэту в Москве. В торжестве принимала участие делегация Одессы – города не только неразрывно связанного с его биографией и творчеством, но и университетского. Поэтому и здесь синхронно проходили памятные пушкинские дни. Накануне на заседании в Императорском Новороссийском университете была озвучена инициатива Славянского благотворительного общества имени Кирилла и Мефодия, Одесского городского общественного управления и университета увековечить память Пушкина в Одессе.

В тот же день установили мемориальную мраморную доску на доме Сикара по Итальянской улице, связанном с пребыванием поэта. 25 июня последовало постановление Думы относительно отвода места на Николаевском бульваре, против здания биржи, для сооружения фонтана с бюстом по частной подписке, причем тут же Славянскому обществу из городских сумм было выделено 300 рублей на премию за лучший проект. Тогда же Итальянскую улицу переименовали в Пушкинскую. Конец 1880-го ознаменовался формированием особого Комитета по сооружению памятника, в состав которого вошли люди не только известные, но и высокопрофессиональные. Комиссия открыла свои действия 29 мая 1881 года.

Поскольку сбор средств назначался по частной подписке, в июне кампания стартовала газетными воззваниями к одесситам и лицам, связывающим свои коммерческие и прочие интересы с городом. Вот образчик текста.

«Наш край – южная окраина русской земли – к великому поэту имеет свои, особые отношения. Наша окраина – Кавказ, Таврида, Бессарабия и Одесса – теснейше связаны с творчеством русского гения: многие и не последние его произведения навеяны ею. Естественно было потому желание – эти наши местные отношения к поэту увековечить в монументальном памятнике. Когда остановились мы на этой мысли, мы были далеки от стремления конкурировать с памятником поэту в Москве, и не взыщут с нас, если скромные размеры нашего памятника не будут в гармонии с размерами чествуемого гения, не скажут, что мы оскорбляем ими. Мы остановились на фонтане с бюстом Пушкина в Одессе – на бульваре, против Биржевого здания, где начинается улица имени поэта... Комиссия не ищет многого – она помнит русскую поговорку «копейка к копейке – рубль»; пусть только каждый, кто хоть в школе познакомился с Пушкиным, принесет свою лепту, в копейку, и искомая сумма налицо».

Намечалось отпечатать подписные листы, поручить сбор денег представителям комиссии и другим доверенным лицам, организовать мероприятия – концерты, спектакли, публичные лекции, праздники, выручка от которых пойдет в казну устройства памятника-фонтана. По условиям конкурса на лучший проект смета определялась в 5000 рублей, две премии соответственно в 300 и 100 рублей, а срок подачи – до 31 декабря 1881 года. К означенному термину подоспело четыре работы, но все они были по разным причинам отклонены комиссией и экспертным советом.

Конкурс пролонгировали до 1 мая 1882 года, и к этой дате поступило пять новых предложений. Между тем расчетный бюджет памятника постепенно увеличивался: он составлял уже 5820 рублей, затем, когда выяснилось состояние грунта в основании, расходы увеличились еще на 700 рублей. Еще до сооружения памятника-фонтана на месте его установки в ходе земляных работ обнаружились старинные подземные выработки, проходившие с морской стороны. Некогда они использовались в качестве жилых помещений: там нашли деревянные топчаны, ветошь, предметы материальной культуры. Следовательно, грунт надо было укреплять. Сбор средств по подписке тоже продвигался вяло: меркантильная Одесса некоторое время оставалась таковой, несмотря на все воззвания и увещевания.

Проект затянулся на годы. В марте 1886-го комиссия обратилась с челобитной к городскому общественному управлению: не возьмется ли оно соорудить памятник за счет средств города к 50-летию кончины поэта, то есть к 29 января (10 февраля по новому стилю) 1887 года. В заседании 22 апреля 1886 года Городская управа отклонила просьбу комиссии, отчего, вероятно, и возник весь сыр-бор, изустные предания относительно неучастия Думы в сооружении памятника Пушкину. На самом же деле управа нашла неудобным входить в Думу с означенным ходатайством, поскольку оно совершенно изменяло первоначальную идею. Другими словами, поначалу высочайше утверждалась общественная инициатива, а теперь выходило так, что памятник устраивается за счет городского бюджета. В таком случае пришлось бы, вероятно, начинать сначала всю бюрократическую процедуру подачи и утверждения, что во всех отношениях откровенно компрометировало Одессу.Сознавая правоту управы, комиссия 26 января 1887 года обратилась в правление Славянского благотворительного общества с предложением взять все дело на себя, изготовить новые подписные листы и приурочить закладку памятника к годовщине смерти поэта. Судя по всему, сосредоточение ответственности в одних руках пошло на пользу проекту: 2 февраля произошла торжественная закладка при участии высших административных властей, представителей муниципалитета и многочисленной публики. «Праздник закладки, – читаем в «Отчете Комиссии по сооружению памятника-фонтана А. С. Пушкину в г. Одессе», – дал блестящие результаты… Он возбудил большой интерес среди граждан. К председателю Общества начали поступать заявления о пожертвованиях». Хочется непременно перечислить хотя бы некоторых из тех, кто бросил свою лепту в копилку сооружения памятника Пушкину. Замечательно то, что мы находим в этом обширном реестре представителей разных социальных, профессиональных, культурных, этнических групп – всю многокрасочную палитру городского гражданства, весь цвет Одессы того времени. Начнем с высокопоставленных чиновников и аристократов: генерал-губернатор Х.Х. Рооп и градоначальник П.А. Зеленой, графы М.Д. и М.М. Толстые, М.В. и А.В. Шимановские, Н. Ф. Фан-дер-Флит – по 100 рублей, И. П. Скаржинский, М.Н. Бухарин, Н.Ф. Сухомлинов – по 25 рублей, князь Г.И. Манук-Бей – 10 руб., князь Юрий Гагарин и баронесса Бистром – по 5 руб., граф Мархоцкий – 3 руб. Представители крупного и среднего бизнеса: братья Анатра, «Арист Мас и Ко» – по 100 руб., «Рафалович и Ко», «Тработти и Ко», Ф. П. Родоканаки, А. Ш. Гринберг, «Дрейфус и братья», Мавро-Биязи, Моисей Ашкинази – по 50 руб., Р.А. Бродская, А.А. Бродский, Я.А. Новиков, «С. И. Бродский и Ко», Лев Бродский, Леон Рабинович, Иван Диалегмено, А.П. Руссов, Иван Вучина, Соломон Баржанский – по 25 руб., К.Я. РинкВагнер, П.С. Ралли, Ф. Шполянский, С. Зусман, Р. Зонштейн, О. Хаис, Л. Левенсон, «Бланк и Ефрусси», А. Бродский, В. Санценбахер – по 10 руб. Фабриканты, заводчики, банкиры, хлебные экспортеры... Добавим, что многие частные лица и предприятия предложили пожертвования строительными и прочими материалами.

В числе жертвователей – известный адвокат Я. И. Вейнберг, владелец магазина мод в Пале-Рояле Л. Лантье, в будущем владелец «Пассажа» М. Менделевич и содержатель этой гостиницы Я. Кулинец, автор книги о коммерческой истории Одессы Симон Бернштейн, владелец гостиницы Авдей Ящук, производитель вин Склаво, издатели газет Навроцкий и Гроссул-Толстой, владелец магазина часов и драгоценностей Мель, сын знаменитого медика Андреевский, старейший одесский фотомастер Гааз, хозяин магазина военно-офицерских и церковных вещей Хакаловский, реализатор лучших зарубежных горячительных напитков Гинанд, архитектор Рейнгерц, переплетчик и издатель почтовых открыток Гезелле, аптекарь Гаевский, отец выдающегося художника думец Буковецкий, профессор-минералог Прендель, книготорговцы Белый и Руссо, типограф Кирхнер, владелец гидропатического заведения Исакович, содержатели частных гимназий Бален-деБалю, Бракенгеймер, Шольп, мануфактурщик Пташников, гастроном Дубинин, кондитер и хлебник Либман, табачный фабрикант Асвадуров, торговец игрушками Калпакчи, производитель шляп Дельпеш, бакалейщик Ветков, ювелиры Мангуби и Кохрихт, оптик Энгель, производители обоев братья Тарнополь, фортепьянщик Рауш, мраморщик Менционе... Сотни одесситов – русских, украинцев, евреев, греков, немцев, поляков, французов, армян, караимов, молдаван, болгар, итальянцев, от градоначальника и городского головы до провизора и акушерки, – жаль останавливаться в их перечислении. 45 рублей было собрано попечителем Одесского учебного округа, 300 руб. поступило решением собрания акционеров Одесского общества взаимного кредита, 100 руб. предоставила Комиссия народных чтений да 3 рубля 96 копеек «с кружки при аудитории народных чтений», 25 руб. пожертвовало правление Общества взаимного вспомоществования тружеников печатного дела города Одессы, 13 рублей 35 копеек передали «господа офицеры 13-го стрелкового батальона»...

Однако постепенно сбор средств по подписным листам тормозился. Надо было искать другие способы пополнения благотворительной кружки. 12 декабря 1887 года состоялся весьма продуктивный музыкально-литературный вечер с «живыми картинами» в исполнении светских дам, давший 1446 рублей с полтиной сборов. 31 января организовали благотворительный бал в Одесском военном собрании, принесший 1092 рубля 30 копеек. В конце мая устроили музыкальнодраматический пушкинский праздник в Городском театре с участием популярных артистов, гулянья на Малом Фонтане, в «Гранд-отеле» и в саду Благородного собрания. Несмотря на непогоду, выручка дала почти 1900 рублей.

Во всей этой истории зафиксирован и курьезный эпизод, описанный одним из главных сборщиков пожертвований, председателем Славянского общества М. В. Шимановским. Вместе с будущим председателем Общества С.И. Знаменским он побывал у некоторых заметных фигур города, включая графа М.Д. Толстого и графа А.Г. Строганова. Оба знали Пушкина лично, но если первый с видимым удовольствием пожертвовал 100 рублей, то второй сильно сконфузил просителей своей неадекватной реакцией. Вот несколько произнесенных им фраз: «Я кинжальщикам памятников не ставлю!.. Я до этого еще не дошел!.. Что же это такое – Пушкину памятник!.. А?.. Но что же полиция смотрит?.. Что она смотрит?.. Подписка!.. И кому?... Нет, я не могу допустить подобного образа действий... Нужно сообщить полиции...».

Современники объясняют подобное отношение к памяти поэта личной неприязнью. Заметим при этом, что Строганов – заслуженный боевой генерал, один из образованнейших и гуманнейших высокопоставленных чиновников своего времени (с его подачи, например, в Одессе открыт университет, в фондах научной библиотеки которого нынче находится феноменальное книжное собрание Строганова), первый «вечный гражданин Одессы». Впрочем, многие мемуаристы отмечают невероятное сумасбродство графа, в том числе «его оригинальный взгляд на пожертвования». Известно, что он тайком материально поддерживал своих знакомых. Высказываясь же о благотворительности как таковой, констатировал, что «не считает себя в праве распоряжаться имуществом, которое принадлежит его наследникам».

Серьезный наплыв ресурсов (Славянское общество, кстати, ежегодно освещало ход сооружения в своих отчетах), понятно, обнадеживал, однако предположенная когда-то сметная стоимость в 5000, а затем – в 6520 рублей, увеличилась почти втрое. Непредвиденные расходы появлялись одни за другими. Поэтому в 1888 году Комиссия по сооружению, несмотря на все свои неимоверные усилия и достижения, вновь оказалась в безвыходном положении. Вот тогда-то и было принято решение повторно обратиться в Городскую Думу с тем, чтобы та добавила недостающие для окончания памятника средства. В обращении Комиссии от 18 августа говорится, что недостающие деньги могут быть постепенно собраны ею тем же законным путем – подпискою, концертами, гуляньями и т. д., однако это потребует еще не менее двух лет. А между тем для установки памятника все уже собрано, и ничто не может помешать его установке, чуть раньше или чуть позже. Обращение было удовлетворено. Ведь в данном случае ситуация выглядела совершенно иначе: народная инициатива, поддержанная на самом верху, нашла свое живое воплощение в делах, а потому Дума имела моральное право принять долевое участие в благородном проекте. 5 декабря 1888 года Славянское благотворительное общество Кирилла и Мефодия получило отпущенные из городского бюджета 9000 рублей, то есть половину всех средств, необходимых на устройство памятника Пушкину. Будьте же посрамлены сплетники, утверждающие, будто бронзовый Поэт отвернулся от одесского городского общественного управления!

А дальше все пошло по накатанной колее. Правда, суровая зима помешала открытию уже оконченного монумента в годовщину смерти Пушкина (закладка произошла 2 февраля 1887-го, а к 1 октября 1888-го памятник был уже практически готов). Зато 16 апреля 1889-го буквально вся Одесса повернулась лицом к своему великому певцу.

Согласно проекту, на постаменте предполагалось со всех четырех сторон высечь цитаты из пушкинских произведений, относящиеся к Одессе и Югу. Однако кураторы строительства нашли, «что самое лучшее и более всего соответствующее обстоятельствам, как сооружался памятник и на чьи средства», сделать лаконичную надпись на его лицевой стороне: «А. С. Пушкину граждане Одессы», а с противоположной – «Сооружен в 1888 году».