Памяти Наташи Городецкой

Когда-то, в довольно удушливые застойные времена в Одессе появилось чудо – литературный музей. Яркий, талантливый, воскресивший память о том легендарном созвездии поэтов и писателей, которыми Одесса одарила мир. Музей воссоздал тот воздух, которым они дышали, ту речь, в которую они вслушивались, те запахи и краски, которыми питалось их воображение. Никита Алексеевич Брыгин, человек необыкновенный во всех отношениях, стал директором музея, жившего только в его воображении. Он собрал коллектив молодых, энергичных, талантливых – тех, кто смог бы превратить его мечту в реальность. Для начала нужно было собрать коллекцию. Завести дружбу с писателями, писательскими вдовами и членами их семей, убедить их, что наилучшее место для тех реликвий, которые они хранят - будущий музей, что руки, в которые попадут эти реликвии – надежные руки, и что музей будет уникальный. Наташа стала очень значимой частью этой компании одержимых. Знакомилась, заводила дружбу, везла экспонаты. Через несколько лет муж напомнил ей, что есть такое понятие как отпуск. Принес путевки в путешествие по военно-грузинской дороге. Кавказ, мечта… От этого невозможно было отказаться. Она собрала чемоданы и устремилась… в Москву, на похороны Сергея Бондарина. Который умер как раз в тот момент. Сергей Бондарин - один из той легендарной когорты 20-х г.г., отсидевший десятку в свое время, – как же без этого - но сохранивший огромный архив, а он хранил все - и уникальные первые издания своих друзей, и рукописи, и письма, и фотоснимки и проч., и проч., и даже трамвайные билеты, которые через 50 лет тоже стали частью атмосферы своего времени. Проблема выбора перед ней не стояла – во - первых, как же не разделить горе семьи, ставшей ей близкой, а во-вторых, ни в коем случае нельзя было упустить уникальный архив. И она привезла мешки драгоценных экспонатов – тех, что стали основой экспозиции, посвященной нашим двадцатникам. От создателей этого музейного чуда, заговорившего со своими посетителями совсем новым по тем временам – ярким, образным языком, требовались не только самоотверженность и талант, но и отвага. Советская власть косо смотрела на тех, кто не шагал в унылом строю «инженеров человеческих душ», кто в силу своего таланта создавал великую литературу вопреки канонам этой власти. Несколько лет упорной борьбы – те, жил в бездушном пространстве эпохи застоя, знают, сколько нужно было смелости, как рискованно было идти против воли «Софьи Власьевны», как ее именовали.

Я попала в музей, когда он был уже создан – за несколько месяцев до открытия. И это было счастье. Воздух, которым не надышаться, общение, которым не насытиться. И которого никогда уже в моей жизни больше не будет. Здесь можно было любить тех, кто тебя окружал, можно было любоваться ими. Можно было восхищаться – я помню, как Наташа возвращалась из командировок. Все мы тогда ездили в командировки за экспонатами, а потом отчитывались о том, что сделали, что привезли. Когда говорила Наташа, начиналась фантастика. Как она успевала сделать то, что сделала за эти несколько дней? Словно только для нее били там какие-то гейзеры дополнительного времени.

А потом мы встретились уже в Израиле. Не нужно большого воображения, чтобы понять, как оно - с нашей профессией в другой стране, в другой жизни. После нашего музея, где все так знакомо и любимо. И тут случилась неожиданное. Она нашла своего Бога и это помогло ей найти свое новое призвание. Бога она упорно искала в прежней жизни, но нашла его только здесь. А областью, в которой нашла себя, стала работа с умственно отсталыми детьми. Инвалидами от рождения. С тяжелейшими врожденными пороками умственного развития. Детьми, которых вылечить невозможно. Некоторым из них суждено умереть в детстве или в юности.

В иудаизме существует такое предание. Иные праведные души, попав на Небо, не могут попасть в рай, потому что в чем-то согрешили или чего-то не успели сделать. И тогда Высшая воля возвращает их на землю добрать недостающее. Утешение родителям, потерявшим ребенка. Опора тем, кто в это верит. Наташа верила, считала, что это – те самые души. Она любила этих детей. И чего только для них не делала – со всем творческим даром, которым обладала. Разучивала с ними песенки, делала им кукольный театр, и чего только не выдумывала. Благо в Израиле существует целая система, как работать с такими детьми. Редко кого провожали на пенсию так, как ее – рыдали и родители детей, и ее коллеги.

- Ты поймешь, как ты ничего не понимаешь, когда окажешься Там. Ты увидишь - Он есть. Увидишь, как ты ошибалась.

- Но как же это совместить со всеми бесконечными трагедиями… Со всеми страданиями…Как можно допустить, что Он своей волей создал этот безумнейший из миров? И, если это так, так кто же Он такой? - и так далее, рассуждала я своими еретическими мозгами.

- Да, у меня к Нему много вопросов. Когда я Там буду, я Ему их задам. Увидишь, мы с тобой Там поговорим.

- Но как же это возможно, Наташенька, ты будешь, где праведники, а я, понятно, буду обретаться в отделе пониже.

- Ничего, я найду способ. Увидишь, я тебе подам весть.

И вот она ушла Туда. Получила ли она аудиенцию? Задает ли Там свои вопросы? Поняла ли, как устроен мир? Почему летят бомбы на Одессу? Почему экспозиция нашего музея разобрана и спрятана в хранилище в эти страшные времена? Мы все стали членами Всемирного клуба одесситов, когда началась эта подлая война. Старались помочь нашему городу хоть чем-нибудь, что в наших силах. Как она была тронута, когда получила свой членский билет! А как болело у нее сердце, когда началась война у нас! Она говорила, что все время думает о заложниках в туннелях Газы, что она видит один и тот же сон – как она идет в эти туннели освобождать заложников. Теперь она – Там. И вряд ли подаст знак, как обещала. Но и без этого знака у нас осталось много чего. Остался музей, в который она вложила столько души. И когда закончится эта гнусная война, из запасников будут вынуты те экспонаты, которые она привезла в музей, и обновленная экспозиция станет памятником и ей тоже. И в наших душах – тех, кто знал ее, любил ее, место, занятое ею, всегда будет принадлежать только ей.

Член Всемирного клуба одесситов Белла Тульчинская.

P.S. З гіркотою і печаллю прощаємося з Наташею Городецькою і ми, члени Всесвітнього клубу одеситів. Прощаємося, але залишаємо у вдячній пам'яті цю великої душі одеситку. З першого дня національно-визвольної війни громадян України, вона допомагала Клубу передавати Одеській обласній теробороні бронежилети, а потім медикаменти для медслужби Одеської бригади морської піхоти.

Співчуваємо рідним, друзям і колегам. Пишаємося і пам'ятаємо члена нашого Клубу Наташу Городецьку.

Від імені членів ВКО Григорій Барац.